Девочка, ты попала

Перевожу взгляд на Беркутова и замечаю, как он с настороженностью смотрит в ту сторону, куда скрылись недоделанные гангстеры. Его плечи напряжены и вся поза говорит о том, что он готов к нападению в любую минуту.

— Знаешь Беркутов, когда ты не стараешься быть таким придурком, с тобой можно иметь дело, — произношу я и поднимаю с асфальта рюкзак.

Кирилл вдруг резко оборачивается ко мне.

— Что ты сейчас сказал? — хмурится он.

— Говорю, что иногда ты бываешь нормальным парнем, — нажимаю пальцем по брелку и открываю машину. — Поехали, а то Иваныч отделает нас похлеще, чем местная гопота.

Он задумчиво почесывает затылок, не сводя с меня взгляда, а затем кивает и усаживается в салон. Завожу двигатель и медленно выезжаю со двора. Теперь мне надо выбирать более удачное место для парковки. Хотя один вопрос все же не дает покоя:

— Почему ты это сделал? — спрашиваю, выезжая с парковки.

— Несмотря на то, что ты считаешь меня полным дерьмом, я все же не так плох, как ты думаешь, — он открывает окно и вытаскивает руку, позволяя ветру щекотать кожу пальцев. — А вообще я просто подумал, что если не помогу тебе, то Иваныч будет зверствовать. Так что не ищи в моем поступке жест доброй воли. Это чисто из личной выгоды.

Он откидывает голову на кресло, и начинает присвистывать в такт песне. Из него будто рвется мятежный дух, о котором я мог только читать в книгах. Мы очень разные, и раньше мне казалось, что Кир заносчивая задница, думающая только о себе. Может… я ошибся? Составил предвзятое мнение, как обычно делает мой отец, а мне вовсе не хочется быть на него похожим.

Глава 20 — Агата

— Агата, у меня к тебе разговор, — Анна Дмитриевна, словно из-под земли вырастает и преграждает мне выход из университета.

Ее серые глаза недобро поблескивают, а тонкие губы плотно сжимаются. Я прекрасно знаю этот тон и недовольный вид. Даже смогу предсказать, что она сделает в ближайшие пять секунд. Женщина расправляет плечи, отчего пиджак на ее груди так сильно натягивается, что края искажаются, и могу поклясться, я слышу, как ткань начинает трещать. Сложив руки на груди, Анна Дмитриевна вздергивает подбородок, чтобы казаться выше, но почему-то выходит глупо. Излишняя напыщенность всегда придавала ей насмешливый вид. Еще во времена моего студенчества эта дамочка мнила себя едва не лучшим педагогом года, а уж теперь, когда она стала доцентом, уверена — считает себя пупом земли.

— Слушаю, Анна Дмитриевна, — я улыбаюсь, хотя внутри все кипит от раздражения. Каждый рабочий день заканчивается головной болью и желанием спрятаться под одеяло, лишь бы больше не возвращаться сюда.

Женщина поправляет очки на переносице и тяжело вздыхает, будто только находиться рядом со мной ей в тягость. Что ж, в этом наши чувства взаимны.

— Агата, я понимаю, что ты совсем недавно работаешь преподавателем, и тебе еще предстоит многому научиться. Но если ты не знаешь как вести лекцию или найти общий язык со студентами, то следует обращаться к коллегам с опытом, а не отыгрываться на учащихся, — нравоучительно произносит она.

— Простите? — хмурюсь я. Меня возможно нельзя назвать лучшим преподавателем, но, тем не менее, ни с кем из студентов проблем не было.

Анна Дмитриевна указательным пальцем манерно касается виска, будто она устала повторять одну и ту же информацию глупой дурочке.

— Ко мне подошла Кристина Меньшикова и сказала, что ты выгнала ее с лекции за пятиминутное опоздание. Я, конечно, понимаю, дисциплина важна, но если мы будем выгонять каждого студента за такие мелочи, то преподавать будет некому, — она разговаривает со мной так, будто я нашкодивший ребенок и не понимаю своей провинности.

— Вы меня, конечно, извините, но если мы говорим о дисциплине, то в нее также входит уважение. Меньшикова как и Устименко не обладают ни одним из этих качеств. Я не против, если на мои лекции опаздывают, но не позволю устраивать салон красоты прямо в аудитории.

Черт, и как у меня из головы вылетел конфликт с этой девчонкой, сплошной косметичкой? С ума сойти, она еще и побежала жаловаться, хотя была неправа. Еще бы! Я посмела сделать замечание королеве университета и выгнать с лекции. Понятное дело, что ее папочка тут оставляет приличное количество налички и многие закрывают глаза на выходки этой студентки, но не до такой же степени.

— Агата…

— Сергеевна, — поправляю и натыкаюсь на изумленный взгляд. — Возможно, когда-то я была для вас Агатой, только теперь мы с вами коллеги и попрошу относиться ко мне должным образом. Если я сделала студенту замечание, то исходила исключительно из профессиональных целей. И как я уже сказала, не потерплю неуважение к себе. Это касается всех, — выдаю на одном дыхании, поражаясь своей смелости. Я так долго терпела отвратительное отношение к себе, и эти идиотские взгляды из серии: “Да чему малолетка может научить?”. Нет, может я бы и продолжила раздавать в ответ понимающие в кавычках улыбки, если бы не ужасное настроение, недосып, нервозность и… внезапно появившийся Артем.