Девочка, ты попала

Она открывает рот, видимо желая еще что-то добавить, но в итоге не решается произнести ни слова. Оно и к лучшему. Не хочу пустой болтовни, итак настроение на нуле.

Забрав чай, иду к Диане. Вижу, как она скрестила руки на груди и оглядывается, словно за ней кто-то устроил слежку. Хотя может мне кажется…

— Держи, — протягиваю ей пакет.

— Что… это? — Орлова хлопает непонимающе глазами, пакет не берет. Я снова намекаю, что подарки принято брать без раздумья, а Диана отчего-то мнется.

— Ладно, садись, — командую, сдерживая усталый вздох.

Девчонка покорно усаживается на лавку, а я делаю то, чего никогда не делал — сажусь на корточки перед ней и снимаю ее обувь.

— Кирилл! Что ты… — шепчет непонимающе Ди, пока я меняю промокшие кеды на новенькие светло-розовые кроссы.

В последний раз, когда я такое выкинул, то разорвал ее платье, хотел привлечь внимание, вывести на эмоции, но за время нашего странного знакомства что-то изменилось. Я бегу к ней на помощь, стоит Ди сказать лишь слово. Готов спасти из нелепой ситуации с преподом и теперь стою перед ней на коленях, делая все возможное, чтобы ей было комфортно. Возможно, я заболеваю или сказывается нервное напряжение, но рядом с Орловой в моей душе все переворачивается.

— Ну как? — поднимаю голову, вглядываясь в лицо девушки, которую никогда бы не заметил, если бы не Матвей. Диана наклоняется, ее мокрые вьющиеся пряди падают вперед и она спешит их заправить за ушко. От Ди исходит прохлада сегодняшнего дня.

— Мягкие, — смущенно отвечает Орлова. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится смотреть на нее вот на таком коротком расстоянии. Нравится наблюдать, как она то и дело прикусывает от волнения губу, как ее пушистые ресницы поднимаются и опускаются. В этом нет никакой пошлости, словно мы дети, которым недавно исполнилось десять.

— Ты красивая, — слетает у меня. Наверное, это худший метод подката, да только я позабыл, зачем все это устроил. Сейчас мне просто хочется перестать возвращаться мыслями в прошлое, тосковать по матери. Но и веселиться я не хочу, шум, радостные голоса, музыка или алкоголь — это будет неправильно.

— У меня мокрые волосы, я похожа на драную кошку, — она пытается шутить, и я отвечаю ей на это улыбкой.

— Скорее сбежавшую домашнюю породистую кошку, — поднимаюсь с колен и вытаскиваю из пакета куртки. — Снимай-ка свой мокрый кардиган.

— А ты?

— Хочешь, чтобы и я разделся? — склоняю голову на бок, заостряя внимание, как часто вздымается грудь Ди.

— Не хочу, чтобы ты… замерз, — Орлова отворачивается и говорит эту фразу так, словно боится смотреть на меня. Что за странная реакция? Обычно девушки пищат от восторга, когда я к ним… ладно, неважно. Сегодня мне глубоко наплевать на то, что бывает с обычными девушками. Сегодня я не готов думать в рамках восемнадцать плюс.

— Я и себе купил. Так что давай-ка, переоденемся.

Ди верит сахарную вату, которая к слову от мороси уже совсем потеряла вид, в руках и расстеряно озирается по сторонам, куда бы ее деть. Не раздумывая, забираю пропавшую сладость и кидаю в урну. Ди скидывает кардиган, под которым у нее оказывается майка с коротким рукавом. Я тоже снимаю свою олимпийку, меняя ее на светлую тонкую куртку.

— Эй, у тебя… — Диана показывает пальцем на меня. — Такая же? У нас, что парные куртки?

— Парные? — непонимающе смотрю на нее, засовывая влажные вещи в пакет.

— Ну да, в таких обычно парочки ходят. — Ди говорит слишком тихо, что я с трудом разбираю ее слова.

— Тебе не нравится?

— Нет! — спешно отвечает она и тут же замолкает, отвернувшись. — Нравится. Не знала, что ты такой заботливый.

— А я и не заботливый, — сажусь на лавку и вытаскиваю из подставки чай. — Бери, — протягиваю ей стакан. Диана берет, усаживаясь рядом со мной. В воздухе витает запах мокрого асфальта и аромат лета, исходящий от чая. Руки отдает приятным теплом, вечер уже не кажется таким отстойным.

— Смотри! — Ди показывает на радугу, которая раскинулась над парком. — Какая большая! — ее голос такой радостный, будто ничего прекрасней она в жизни не видела.

— Это же всего лишь радуга.

— Всего лишь, скажешь тоже, — отмахивается она, не сводя глаз с разноцветных полос, украшающих лиловое небо.

— А разве нет? Такая же, как и тысяча других радуг.

— Они всегда разные. Ты не знал? — Диана поворачивается ко мне и смотрит так серьезно, словно собирается рассказать открытие века. — В мире нет ничего одинакового. Каждый момент по-своему новый. Вот даже эта радуга.

В этот момент, глаза у Дианы горят не меньше, чем звезды в ясный летний вечер. Они такие глубокие, словно Марианская впадина. И такие теплые, что я невольно ощущаю себя ребенком, который хочет согреться в лучах этого тепла.

— Почему ты плакала? — сглатываю, желая прекратить тот трепет, что зародился в груди в этот короткий миг. Ди моментально напрягается, гаснет и отворачивается. Я явно зацепил ее, ударил по больному месту. Черт.

— Я не… — Орлова обрывается себя, какое-то время молчит, а когда я хочу задать уже другой вопрос, она вдруг начинает снова говорить. — Денис ведет себя ужасно, он напоминает моего отца.