Девочка в бурном море

За кормой летела туча хлопотливых чаек. Антошка следила за птицами. Неужели летят все одни и те же и не устают? Как долго они могут лететь? Девочка облюбовала одну птицу и следила за ней. Вот она плывет в воздухе над самой кормой. Вдруг с тревожным криком взмыла вверх, камнем падает вниз, снова вверх, повисла в воздухе, словно задумалась о чем-то, нагоняет корабль и кричит, кричит, кричит. Сложила крылья и пикирует вниз на воду, что-то поймала и села отдохнуть на волну. Покачалась, покачалась и снова поднялась, догнала пароход, пролетела совсем близко, и Антошка увидела, что чайка вовсе не белая, а грязная, что все эти птицы не праздничные, а работящие, усталые, хлопотливые.

Пикквик рвался к чайкам, похрипывал, ворчал. Антошка прицепила к ошейнику поводок.

— Не пытайся никогда ловить птиц: они полетят вверх, а ты бултыхнешься вниз, и будет очень конфузно.

Но Пикквику очень хотелось поймать чайку. Он присел на задние лапы, поднял нос и тявкнул; поставил правое ухо фунтиком, прислушался, снова тявкнул; осел на четыре лапы и помотал головой; сам удивился и испугался этого нового звука, вырвавшегося изнутри.

— Да ты уже лаять умеешь, — погладила его Антошка по голове, — только ты не тявкай на этих птиц; они хорошие, трудовые птицы, не то что ты, бездельник.

Пикквик уселся поудобнее и стал лаять с хрипотцой, то вдруг заливисто-звонко, а потом, остывая, урчал от радости.

— Теперь я вижу, что ты настоящий сторожевой пес.

За ленчем Елизавета Карловна и Антошка отметили, что на пароходе наступила суровая рабочая пора. Исчезли белые рубашки с галстуками, их сменили плотные вязаные свитеры и теплые меховые куртки. У всех был подтянутый и деловой вид.

— Когда мы придем в Мурманск? — спросила Антошка доктора, когда они выходили из кают-компании на прогулку.

Доктор считал, что после еды человек должен сделать не меньше тысячи шагов.

— Таких вопросов на корабле не задают, мисс. Когда бросим якорь в Кольском заливе и сойдем на берег, тогда скажем: ну, вот мы и пришли.

— Вы сейчас заняты? — спросила Антошка.

— Нет.

— Можете вы мне рассказать, как называются предметы на корабле, чтобы я не путала и не вызывала насмешек? Одним словом, я хочу изучить морской язык.

— Это невозможно, мисс.

— Почему?

— Я двадцать три года хожу по морям и до сих пор не могу и не хочу разбираться во всех этих премудростях, так же как капитан мистер Эндрю не пытается постигнуть тайну рецептов моих лекарств. Это не мешает нашей дружбе. Каждому свое. И будь я членом парламента, я внес бы законопроект, запрещающий людям без специального образования читать книги по медицине, и под страхом тюремного наказания запретил бы ставить себе и другим диагнозы.

ОДНА МИНУТА

Караван собрался воедино в водах Северной Атлантики, у западных берегов Англии. Теперь это был большой отряд кораблей, растянувшийся на много миль по морю. Даже в ясную погоду не видно было его конца и края. Сорок американских и английских транспортов, груженных танками, самолетами, станками, боеприпасами и продовольствием, шли строем фронта восьми кильватерных колонн, по пять в колонне, строго соблюдая дистанции, шли, как караван неторопливых верблюдов, равнодушно переваливаясь во холмистой степи моря.

Вокруг каравана сновали быстрые миноносцы, готовые поразить вражескую подводную лодку глубинными бомбами; сторожевые корабли словно вглядывались в глубину моря своими наклонными мачтами; авианосец, как на раскрытой ладони, нес на себе двенадцать самолетов, готовых каждую минуту катапультироваться; эсминец — эта плавучая крепость с многочисленными, различного калибра пушками и пулеметами — походил на старинный шотландский замок с причудливыми башнями. Транспортные пароходы и охраняющие их военные корабли — все вместе и называлось конвоем.

На флагманском корабле помещался командный пункт с адмиралом — командиром конвоя во главе; на одном из транспортов располагался командный пункт командора — начальника транс-портных кораблей. Сигнальщики на высоких мачтах с биноклями и свистками в руках просматривали море.

Конвой шел противолодочным зигзагом: по команде с флагманского корабля весь конвой резко менял курс каждые пятнадцать — тридцать минут, чтобы обмануть вражескую разведку, сорвать атаки подводных лодок. Антошке с верхней палубы были видно только два-три корабля, остальные скрывались в туманной дымке. Порой налетал мокрый снег, или, как называют его моряки, снежный заряд, и тогда с кормы не было видно носа даже своего корабля.

На пароходе шла размеренная напряженная жизнь. В любую минуту могли затрещать во всех помещениях звонки — ударить колокола громкого боя, объявляющие тревогу, опасность подвод-ной или воздушной атаки.

Рядом с Антошкой стоял доктор Чарльз. Он держал сигарету, повернутую горящим концом внутрь ладони, чтобы ее не разметал ветер, и время от времени подносил сигарету ко рту. С губ доктора срывалось дымное облачко и уносилось в океан.