Девочка в реакторе

— Вот она, станция, — на черно-белой пленке было изображено покореженное взрывом белоснежное, на вид безупречно чистое, здание с возвышающейся над ним трубой, — мы когда приехали туда, огня уже не было, нам поручили измерять радиацию вокруг нее и на близлежащих территориях. Там уже не так опасно, как в конце апреля, жить можно. Только вот желающие навряд ли появятся.

— Да вроде передавали, что люди туда потихоньку возвращаются.

— Ага, передавали, как же! Население эвакуировали в соседние села, большинство, конечно, оставалось, но я сам лично видел, как их за шкварник из домов вытаскивали и милиции потом отдавали! И жить там можно будет максимум через сто лет, не меньше! Я понимаю, что столько не живут, хотя… как посмотреть…

— Ты там, надеюсь, не ел крыжовника, меда и смородины, как я тебя просила?

— Ма, люди в Чернобыле питаются только водкой. Все то, что ты сейчас перечислила, едят только самые смелые, бессмертные и, походу, самые отбитые… Уж я-то к последним не имею никакого отношения. Или ты думаешь иначе?

— Да кто тебя знает…

— Если бы я на протяжении тридцати пяти дней ел все вышеперечисленное, то благополучно склеил бы ласты. А я, дорогая моя мамуля, еще хочу пожить, света белого повидать… хотя бы по телевизору.

— Ой, ладно, показывай, что там у тебя еще!..

— Снимки. — Сергей вытащил очередную черно-белую фотографию, на которой были изображены молодые мужчины, одетые в тулупы и респираторы. — Это мы с ребятами в Припяти. Я имел честь с ними познакомиться, когда мы проезжали мимо, ну-у, как проезжали, удирали мимо от дозиметристов, которых я на дух терпеть не мог. Не буду рассказывать, что, как и почему, ты не поймешь и только расстроишься, так что, можешь просто гордиться, какой у тебя самый смелый и отважный сын.

— И самый бестолковый.

— Не без этого. Хотя я слышал совсем другое в свой адрес. — Тут Сергей отложил снимки и, закинув ногу на ногу, облокотился о колено. — Ты не представляешь, мама, какую девушку я там встретил… единственный ее минус… она замужем!.. — он театрально закатил глаза и охнул, схватившись за сердце. — Она поразила меня своей красотой в самое сердце, и я до сих пор ночами не сплю, представляю ее в своей фантазии, аж сердце трепещется…

— Не сердце у тебя трепещется, а нечто совсем другое.

— Мозг?

— Что за девушка-то?

— Она из наших. Служившая.

Матушка удивленно приподняла бровь:

— Серьезно? Девушка-солдат?

— У нее еще двое детей.

Женщина в возрасте покачала головой:

— Вот же женщины до чего дошли…

— Мама, я уже предчувствую, куда ты клонишь, поэтому заранее говорю — не начинай!

— Даже и не думала. Слушай, я тут слышала одну вещь, — матушка, как заправский шпион, осмотрелась по сторонам, — хоть я и сама в это и не верю…

— Мама, ты меня пугаешь!

— Да ты дослушай сначала! Я как-то прочитала в газете небольшую заметку о найденной в Чернобыле девочке. Неужели там есть дети?

— Были дети, мама.

— А девочка…?

Сергей вздохнул.

— Да, девочка была. Она постоянно с нами была, куда мы, туда и она, за все это время, что я был там, ее никто не хватился. Что-то странное было в этой девочке, но мы подумали, несчастный ребенок, родители, видимо, уехали и не успели ее хватиться, тем более с нами была девушка, она постоянно за ней приглядывала. Хотя насчет самой этой девушки… — тут он позволил себе тепло улыбнуться, — сама как ребенок, вечно вела себя как дрессированная обезьянка, попадала в странные истории, и, знаешь, мамуля, Чернобыль не был безопасным местом не только из-за радиации, какие-то вещи ненормальные там творились. Все те, кто там находился, в обнимку с оружием спали. Вот так вот, мама.

Матушка покачала головой.

— Получается, я не зря за тебя переживала?

— Получается. — Сергей кивнул и громко зевнул, потянувшись. — Ладно, дорогая моя мама, пойду на боковую. Что-то чувствую я себя опустошенно, как холодильник перед сном.

— Иди, иди, отдохни, ты заслужил.

Прошло полгода с его возвращения из командировки. Сергей умудрился набрать лишний вес, отлежаться в постели, выспаться как следует прежде чем вернуться к прежней жизни, суровой и беспощадной, а иногда — бессмысленной. На его руках была маленькая дочка, Соня, которая уже все понимала.

Но иногда ему начинало казаться, что чего-то не хватает…

Ее.

Марины.

Златовласки, как он ее называл.

— Но ты же говорил, что она замужем! — воскликнула матушка.

— Муж не стенка, подвинется, — как всегда в шутливой форме ответил Сергей. — И от моей любви еще никто не умирал!

— Да уж…

— Мы с ней с одного города, так что, времени много не потребуется. Ты посиди с Сонечкой, пока я буду в поисках своей прекрасной любви…

— Не знала, что мой сын такой любвеобильный.

— Ты еще многого о нем не знаешь! — тут Сергей покрутил в воздухе указательным пальцем. — Ладно, не скучай, моя дорогая мамуля, и не поминай почем зря… — и он вышел из кухни, хлопнув дверью.

— Дурак, — проворчала матушка.

Сергей застегнул «молнию» на ветровке, прокашлялся и, вытащив из кармана сигарету, прикурил. Поправил дрожавшую от легкого порыва ветра шляпу и направился к ближайшей автобусной остановке.