Девочка-война

— Довольна? — тепло улыбнулся я ей и откинулся на спинку стула.

— Ой, что ты! Не то слово!

Боже, спасибо тебе за этот день и болтливых баб в особенности! Но можно было сделать это как-то быстрее, а?

— Я-то рассчитывала, что просто крови вам попью, а тут целая драма разыгралась, да еще как по нотам! И если с Ветровым еще можно было бы что-то спасти, то теперь ты никогда не сможешь доказать, что не был со мной в тот самый день. Кстати, а где она? Небось слезы крокодиловые роняет в подушку, оплакивая ваш так поспешно законченный роман, м-м?

— Нет, — так же безэмоционально ответил я, хотя мне и хотелось от души отчитать эту идиотку. Да, я сам когда-то был таким, как она — мажористый скучающий придурок, который только и умеет, что прожигать жизнь.

— Нет? — удивленно захлопала глазами Пелех.

— Нет, Карина. Агата просто приболела, а я тоскую, потому что не могу увидеть ее так долго, а не потому, что, как ты думаешь, мы расстались. Не хочется тебя огорчать, но моя девушка не поверила в то, что ты так тщательно спланировала и провернула. Прости, — и я пожал плечами, с сочувствием глядя на нее.

Минута звенящей тишины и ее наконец-то прорвало.

— Ты лжешь! — мстительно сощурила она глаза, — Сам себя послушай, как бредово звучит то, что ты только что выродил!

— Вовсе нет. Не скрою, сначала Агата немного расстроилась и даже хотела закатить скандал, но потом ее попустило. Наша любовь и вера друг в друга так сильны, что даже эта подлая инсинуация не возымела должного эффекта.

— Твоя Малиновская просто жалкая слабовольная дурочка, что согласна быть на вторых ролях, только бы не потерять насиженное место! Конченая терпила. Вот и все. Любовь? Расскажи эту сказку кому-то другому.

— Не завидуй. Мы вместе и это главное. Я люблю ее, а она любит меня, — и после этих слов в глазах ее полыхнуло пламя.

— Да пошел ты! — ткнула в меня пальцем Пелех, — И твоя провинциальная драная кошка тоже пусть катится в задницу! Вы оба!

— Да без проблем! — поднял я ладони к верху в примирительном жесте, — Еще пожелания будут?

— Говнюк! Сволочь! Мразь! — и разъяренная фурия пулей вылетела из аудитории, на ходу выкрикивая проклятия в адрес меня и моей любимой девушки. Да и пусть, самое главное я от нее получил, остальное неважно.

Улыбнулся и выключил на телефоне диктофон.

Глава 67

POV Агата

Если бы не нежные и ласковые объятия мамы, то я бы не знаю как выдержала всю ту боль, что свалилась на меня. Я рыдала в голос и вообще не понимала, как смогу остановиться и уж тем более прийти в себя. Как это возможно, когда мое сердце просто раздавлено грязным сапогом неприглядной правды — Демид никогда меня не любил.

Никогда!

Господи, пожалуйста, дай мне сил! Ведь сама мысль об этом была невыносима. И умом я все понимала, но где-то на задворках моего сознания неугомонная полудохлая надежда все еще трепыхалась и о чем-то меня просила. Но я душила ее на корню, не давая в этот раз даже слова вымолвить.

Материнские руки осторожно и бережно поглаживали по голове, а потом в комнату зашел папа Веня и заставил выпить целый стакан холодной воды со странным вкусом и уже спустя несколько минут я заторможено поняла, что успокаиваюсь и впадаю в блаженную бесчувственную нирвану.

— Если он её обидел, я ему все его побрякушки в одно место засуну, — сурово причитает отец и я чувствую как его холодная ладонь ложится мне на лоб, — а если это ты, Агата, ему на пустом месте кровь пьешь, то я тебе задницу надеру.

— Веня, иди-ка ты отсюда. С тебя такой себе утешитель, — и уже почти заснув, я услышала как за отцом закрылась дверь, а мама так и продолжала держать меня в своих руках и тихонько баюкать.

— Спи моя девочка, спи…

И я спала. Проснувшись только поздно вечером, а потом снова и снова впадала в благословенное забытье. Видимо так мой организм боролся со стрессом. Только вот борьба была неравная и я отчаянно проигрывала. Аппетита не было от слова «совсем», а попытавшись насильно впихнуть в себя что-то, я тут же расставалась с едой неестественным путем.

И, конечно же, я наотрез отказалась идти на учебу. Нет! Видеть наглую рожу предателя у меня не было, ни сил, ни желания. Но и это казалось еще полбеды. Только я себе представляла, как за моей спиной будут смеяться Пелех и компания, так мне тут же становилось дурно до безобразия.

Мама несколько раз пыталась поговорить со мной, но единственное, чего она могла добиться, так это снова и снова доводить меня до истерики. Не могу об этом вспоминать, не могу думать об этом и уж тем более облачать все это дерьмо в слова. Но и держать все в себе было невыносимо сложно. Прошла неделя и я сдалась.

В очередной раз мама прокралась в мою комнату, услышав мой жалобный плачь, и я открыла свой телефон и без комментариев сунула ей под нос ту самую переписку с Пелех. Показать, что он писал Ветрову у меня не хватило смелости, там была сплошная грязь и мне было стыдно демонстрировать ее еще кому-то и уж тем более родному человеку.

Мама долго, минут пятнадцать сидела на моей постели и вглядывалась в экран моего гаджета, а потом тихо и осторожно меня спросила: