Девочки

Елена Липатова Девочки

Часть 1

В упор, напряжённо
смотрю на неё…
В зеркальном квадрате лицо —
не моё!
Напоминает кого-то…
Серьёзная девочка,
кто ты?
Неровная чёлка,
резинка в косе…
Красивая?
Или такая, как все?
Внимательно смотрит
она на меня —
кто я?

Кто я?

Когда я надеваю короткую юбку, даже самую модную, все принимают меня за шестиклассницу. Мне не идут взрослые костюмы и туфли на каблуках. Мне ВООБЩЕ ничего не идёт! Только джинсы и всё детское. Бабушка говорит, что я — поздняя, как и моя мама, и что мама до семнадцати лет была «гадким утёнком», а потом стала самой красивой девушкой в городе и за ней все ухаживали.

Вот уж не верю! Если человек в детстве некрасивый, он таким и останется — психологически! Об этом я прочитала в бабушкиной книге по психологии. Бабушка у меня совсем не старая, хотя ей пятьдесят девять лет. Я думаю, что мне вообще-то здорово повезло с бабушкой, и когда я была маленькой, мы очень хорошо с ней дружили. Мы и сейчас дружим, но как-то по-другому… Раньше у меня от бабушки не было никаких секретов, а сейчас мне иногда кажется, что она — из другого века…

Например, бабушка считает, что всё в жизни зависит от самого человека: нужно только «учиться, трудиться и хорошо относиться к людям». Но она не понимает, что так думает только она, а все в классе в первую очередь смотрят, кого на какой машине привезли в школу и какой у кого мобильник.

А у меня ВООБЩЕ нет мобильника! Никакого! Если честно, то он мне и не нужен совсем, потому что в школе всё равно им нельзя пользоваться, а дома у нас есть обычный телефон.

А вот Асе без мобильника никак нельзя! Когда мы вместе идём из школы, мы почти не разговариваем, потому что через каждые пять минут из Асиной сумки раздаётся противное «та-там-та-таааа» и Ася небрежно подносит мобильник к уху и долго слушает, что ей там говорят. Иногда она тихонько говорит в трубку: «Хорошо, Серёжа» или: «Извини, Вадик. Завтра я не смогу».

Ася никогда не рассказывает мне, кто такие эти Вадик и Серёжа, а я не спрашиваю, потому что не хочу вмешиваться в её личные дела. Хотя мне немного обидно, что у Аси от меня появились секреты: всё-таки мы с ней — лучшие подруги…

С Асей Шумиловой мы дружим с третьего класса, хотя мы — совершенно разные. Ася — высокая, светленькая, с длинными, распущенными по плечам волосами, которые она иногда завязывает хвостом. А у меня до восьмого класса были косички, и только потом мамина знакомая посоветовала мне сделать стрижку-каре. И ещё Ася — уверенная в себе, а я — нет. Когда меня вызывают к доске читать наизусть отрывок из «Евгения Онегина», я краснею, путаюсь и забываю слова, хотя у меня хорошая память.

Но самое главное — это то, что Ася — красивая, а я — так себе… Вообще-то красивым жить на свете легче: красивые всегда помнят о том, что они — красивые, и ведут себя не так, как, например, Надя Канатьева, которую у нас в классе все считают «серой мышкой».

Но всё равно Ася — моя лучшая подруга, и я ей нисколько не завидую.

Иногда я долго стою перед зеркалом и думаю о том, что было бы, если бы я родилась похожей не на папу, а на маму… Тогда у меня были бы мамины густые курчавые волосы и тёмные «цыганские» глаза, которые сводили с ума всех парней города. Об этом мне рассказала бабушка — мамина мама. А вот меня красавицей никто не считает…

Кроме Аси у меня никого в школе нет из друзей — я имею в виду, из настоящих. Так получилось, что все за один год, даже за лето после восьмого, умудрились вырасти и повзрослеть, а я так и осталась маленькой… И Асе теперь интереснее общаться не со мной, а с Оксаной Родиной и Мариной Петрик, потому что они — самые модные в классе.

Когда мы остаёмся вдвоём, Ася превращается в прежнюю Асю, с которой мы совсем недавно с упоением два года подряд играли в принцесс! Ася была принцессой Франции Изабеллой Первой, а я — дочерью английского короля Иолантой. После уроков Ася прибегала ко мне и мы возводили замки и дворцы из книг, которых в нашем доме очень много. Особенно ценились у нас собрания сочинений Лескова и Ромена Роллана, потому что все тома — одного цвета и размера. Библиотеку начал собирать ещё папин папа, мой дедушка, которого я знаю только по фотографиям. А когда папа вырос и женился, к этой коллекции прибавились мамины книги на английском — Голсуорси, О. Генри и Хемингуэй.

Есть на стеллажах и моя полка, на которой сначала лежали стопкой детские тоненькие книжки, потом — сказки, которым вскоре пришлось ненадолго уступить место Гарри Поттеру. Гарри Поттера бабушка не одобряла, но тайком от меня прочитала четыре тома и остановилась на пятой книге, про которую сказала, что «это — не для детей».