Девоншир

Возясь с пятновыводителем, — доктор сочинил в уме ещё несколько вариантов ответа и тут же их забраковал. Когда же он вернулся за стол, мыслей у него не осталось вообще.

"Yes or No", — подумал он. "Две буквы или три буквы".

Напряжение стало почти невыносимым — как будто в воздухе сгустилось что-то незримое, некий астральный флюид, невидимая туча, полная молний.

— Картрайт! — закричал Ватсон.

Секретарь просунулся в дверь, не решаясь войти.

— Дайте срочную телеграмму, —  распорядился доктор. — Адрес мисс Ронкони вы знаете. Вот текст.

Он протянул секретарю клочок бумаги, на котором чернели две буквы.

— Что это? — секретарь недоумённо поднял брови.

— Срочно, — повторил Ватсон. — Пока я не передумал.

Дверь хлопнула, секретарь убежал.

Вещи стояли на своих местах — тусклые, мёртвые, молчащие.

"Простите меня" — мысленно сказал доктор. — "У меня не было выбора".

— Спасибо, Ватсон, — сказал доктор Мортимер, выходя из воздуха и усаживаясь в гостевое кресло.

12

Ватсон схватился за голову. Под веками поплыли чёрные своды Призрачного Мира.

— Хоть теперь-то я ничего не забуду? — с надеждой спросил он.

— Это зависит от вас, — пожал плечами Мортимер. — Вы можете убедить себя, что это был сон. Или видение, случившееся во время спиритического сеанса.

— Нет уж, — заявил Ватсон. — Для этого во мне слишком много здравого смысла. Я смотрю, вы курите?

Доктор выглядел почти так же, как и там, внизу — поношенный пиджак, очки в золотой оправе. Однако гладко выбритые щёки сильно меняли впечатление. Как и дымящаяся пахитоса из розовой бумаги, неловко зажатая между пальцев.

— Теперь курю, — вздохнул Мортимер. — Как вы, вероятно, догадываетесь, я воспользовался этой штукой в качестве транспортного средства. Извините за неожиданное вторжение, но мне удобнее было передвигаться по уже проложенному маршруту. К тому же другого случая поговорить у нас ещё долго не будет.

— В смысле — до конца этой жизни? — уточнил Ватсон.

— Ну зачем такие ужасы… Просто ближайшие год-два вы будете чрезвычайно заняты, — сказал доктор Мортимер. — Если и будем видеться, то урывками.

— Вот как? — Ватсон пододвинул гостю хрустальную пепельницу. — И каковы же ваши планы?

— Как сказать, — Мортимер затянулся слишком глубоко и закашлялся. Положил дымящуюся пахитосу на край пепельницы, потом немного подумал и резким движением затушил о дно. — Я решил покинуть дом Баскервилей. Не то чтобы я был в обиде на достопочтенного родового духа…

Ватсон вспомнил самодовольную кабанью морду и понимающе усмехнулся.

— Как получилось, — спросил он, — что столь почтенный дух, так убедительно рассуждавший об учёности, неграмотен?

— Ничего удивительного, — пожал плечами Мортимер. — Среди бесплотных духов знание грамоты — большая редкость. Зачем это  нам? У нас нет бумаги, зато нет и материальных преград для общения. 

Ватсон вспомнил каракули медиума и понимающе кивнул.

— Но вот ваше решение он должен был прочесть самостоятельно, — продолжил Мортимер. — Всего одно слово. А он не знал, как оно пишется.

— И тогда Алавастр подсказал ему — "три буквы или две буквы", — подхватил Ватсон.

— Вот именно. Три буквы — yes, две — no. Ошибиться невозможно, даже если не знаешь букв.

— Я не смог ей отказать, — Ватсон опустил голову. — Просто не мог написать "no".

— Ну конечно. Вы по уши влюблены в свою Гемму. Это уже давно ясно всем вокруг, кроме вас. Человеческая способность к самообману практически беспредельна… Но и ответить «yes» вы не могли. Что-то вас останавливало.

— Холмс написал письмо, — вспомнил Ватсон. — Там было про одну лишнюю букву.

— Всё-таки он добился своего, — серьёзно сказал доктор Мортимер. — Непременно посещу его дом… если только он захочет меня видеть.

— Он мог бы выразиться и яснее, — с грустью сказал Ватсон.

— Нет, вы ведь ничего не помнили. Он обращался не к голове, а к сердцу. И сделал всё правильно, — не согласился Мортимер. — Но как вам пришла в голову эта мысль?

— Не знаю. Просто не мог написать «yes». Рука не поднималась. Пришлось прибегнуть к американскому жаргону.

— Кстати, если бы почтенный сэр Баскервиль всё-таки умел читать, ваш трюк не прошёл бы. Букв он не знает, а вот языками, в том числе и очень старыми, владеет отменно. Среди прочего он знает окситанский язык, langue d'oc. Который и называется так, потому что слово «да» в нём пишется почти так же, как и в американском жаргоне. Разве что не через «кей», а через «си».

— Хорошо, что всё обошлось, — прервал его Ватсон. Филологию он недолюбливал с тех пор, как проштудировал с карандашом в руках том "Разоблачённой Изиды".

— Ну так вот. Я решил, что оставаться слугой Баскервилей — значит, в каком-то смысле, топтаться на месте. Так что я подал прошение о переводе меня в человеческое состояние. Шансов, откровенно говоря, было немного: для болотного духа это очень серьёзное повышение в иерархическом статусе. Но старина Алавастр, как ни странно, встал на мою сторону — и вот, как видите, я здесь.

— Когда это вы всё успели? — не понял Ватсон.