26-е августа 1898
Уехавшие родители оставили Лилиан со служанкой и с бабушкой по матери. Сами они отправились в Гамбург. Я был удивлен, узнав, что её периодический недуг должен пройти к 25-му, тогда как обычно он давал о себе знать 27-го или 28-го. Таким образом начаться он должен был 21-го. А поскольку она ничего мне не писала между 7-м и 21-м, я начал сомневаться, уж ни случилось ли что.
Мне втемяшилось в голову, будто между ней и любовником её матери установилось почти полное взаимопонимание. Он с таким рвением обращал моё внимание на то, что Лилиан ни под каким соусом не должна узнать о существовании "Азбуки", которую я ему одолжил, что я почуял неладное. Не было никакой необходимости говорить мне об этом с такой нарочитостью. Потом она все-таки написала, что видела книжку, что
Правда, у меня была припасена для неё хорошая розга. Хуже, чем розга – целая плетка. Я загодя заказал причудливый инструмент, который, я уверен, является моим собственным изобретением, поскольку ничего подобного я не видел ни до того, ни после. Я назвал его "трость с приветом". Всем известно, что такое "трость с секретом": полая внутри прогулочная трость, в которой спрятано острое лезвие или шпага. Я заказал такую же, только вместо шпаги в ней заключалась всего лишь легкая дамская плетка для верховой езды, иначе говоря, прут из китового уса. Так я мог разгуливать по Парижу, не привлекая внимания окружающих. Не мог же я ходить по городу с плеткой в руке, да и тонкий бамбук выглядел бы не менее смешно по вечерам в руках полного господина средних лет в сюртуке и цилиндре.
Лили приехала: хорошенькая, кокетливая и очень милая. Я отчитал её за то, что она не писала мне в течение двенадцати дней, однако не упомянул о своем подозрении относительно растущей близости между ней и тем человеком, который считался её отчимом.
Я отвинтил конец трости и продемонстрировал скрывавшуюся внутри плетку. Желая испробовать свое изобретение, я велел Лили поднять юбки и полоснул её один раз по попке через полурасстегнутые панталоны. Лили вскрикнула и скорчилась от неподдельной боли. Я удивился; я обнаружил, что плетка отличается от гибкого прута или ладони. Я стал гладить и утешать Лили, но на глаза у неё уже навернулись слезы, и она горестно жаловалась на боль. Я обследовал попку и нашел длинный рубец, пересекавший левую ягодицу. Но что ещё хуже, поскольку панталоны были расстегнуты, кончик плетки каким-то образом угодил прямо между ягодиц и чуть выше розовато-бурого отверстия появился порез. Кожа была рассечена, и виднелась капелька крови, похожая на крохотный рубин.
Я счел, что Лили не стоит знать, каким, сам того не желая, я оказался жестоким, а потому я замолчал случившееся и решил в будущем вкладывать в удары плеткой как можно меньше силы. В действительности же с того вечера я никогда больше ею не пользовался, чтобы ненароком не причинить девушке вреда.
Впоследствии я подарил плетку Кларе, которая увезла её в Лондон и порадовала там всех своих друзей. Плетка по-прежнему хранится у неё и ценится как самый дорогой подарок.
При помощи этой самой плетки, которой я теперь осторожно трогал спину и мясистые части рук Лилиан, я заставил её медленно раздеться передо мной, но до того ей пришлось ходить по комнате, чувствуя мою ладонь, прижатую к двум волосатым губкам её второго ротика.