Девственная селедка

Он заметил идущую мимо горничную с охапкой пледов. Выскочил к ней и заговорил о чем-то. И через минуту вернулся.

— Мам, она никаких цветов в номер не ставила!

1987 год

Ева ехала вниз по эскалатору. И вдруг сердце подскочило к горлу и ухнуло в пятки. На соседнем эскалаторе поднимался Георгий Иванович! На мгновение они встретились глазами. Он узнал ее… Но она ехала вниз, а он вверх. Их пути опять разошлись? НЕТ, я так не могу! Ева кинулась вниз, растолкала людей, ждущих возможности ступить на эскалатор, и стала продираться сквозь стоящих слева и справа пассажиров. Господи, только бы он не ушел, только бы не ушел!

— Девушка, вы чего пихаетесь?

— Вот оглашенная!

— Куда прешься, лярва?

— Дура ненормальная! — неслось ей вслед. Но вот она выбежала в вестибюль, озираясь по сторонам. Его не было. Ушел! Она выскочила на улицу и сразу увидела его. Он стоял на ветру, пытаясь раскурить сигарету. От радости, что он, по-видимому, ждет ее, она вдруг обессилела. Он еще не видел ее, борясь с непослушными спичками. Руки у него дрожали. На нем была потертая до белизны коричневая кожаная куртка, вылинявший голубой свитер. Он был хорошо выбрит, седые волосы пострижены коротким ежиком.

— Георгий Иванович! — собралась с духом Ева. — Георгий Иванович!

— Ева?

— Вы в Москве? Бабушка писала, что вы уехали в Ленинград…

— Ева, но ты ведь куда-то ехала…

— Ну и пусть… Неважно…

— Ты бледненькая…

— Ну и что? Я плохо выгляжу? Я вам не нравлюсь?

— Ну что ты… Ты красавица…

— Вы кого-то ждете здесь? — вдруг осенило ее.

— Да. Жду. Товарища одного. Ева, вот что… Дай мне свой телефон и скажи, когда будешь дома.

— Ладно, я уйду… Не буду вам мешать… Но я знаю, вы не позвоните. Прощайте, Георгий Иванович.

— Ева! Постой… Не уходи. Я с товарищем только на минутку встречусь, а потом… Потом поговорим, хорошо?

Он вдруг увидел, как она расцвела от его слов. Взял ее за руку. Обоих как будто ударило током.

— Ева, Ева… — бормотал он, заворожено глядя ей в глаза.

Значит, он не с женщиной тут встречу назначил! Он не хочет, чтобы я уходила…

И в самом деле, через несколько минут к нему подошел какой-то мужик.

— Иваныч, здорово!

— Здорово.

Они обнялись.

— Прости, Иваныч, со временем зарез, после поговорим. Вот, держи, — мужик передал Георгию Ивановичу какой-то конверт.

— Спасибо. Завтра увидимся.

— Иваныч, это что, дочка твоя?

— Нет, — хрипло засмеялся тот. — Это моя… невеста.

Тот схватился за голову.

— Прости, Иваныч! Ну ты даешь! А невеста — чудо!

Ева обомлела. Или ей все это причудилось? Не мог же он и в самом деле назвать ее невестой…

— А свадьба-то когда?

— Еще не решили.

— Ну, ладно. Поздравляю. Пока!

— Ева! Ева!! Что с тобой?

— Зачем вы так… шутите?

— Прости, сам не знаю, как с языка сорвалось.

Значит, он так шутит? Ну и ладно, ну и черт с ним! Зачем он мне, у меня вон Платон есть, молодой, красивый, из хорошей семьи. А этот… Дурак, кто ж так шутит? Ева едва сдерживала слезы. Но он держал ее за руку и не было сил вырваться.

Он молчал, глядя на нее как-то исподлобья, словно она представляла собой опасность, словно он не знал, чего от нее ожидать в следующую минуту.

— Ева, смотри, дождь начинается, бежим скорее!

— Куда?

— Куда-нибудь, главное под крышу.

Ближе всего был вестибюль метро, но он почему-то потащил ее к кинотеатру «Баррикады». Там показывали мультики.

— Хочешь, пойдем, а? Не все ли равно?

Как раз прозвенел первый звонок. Он купил билеты на последний ряд.

— Хочешь мороженого?

— Нет, спасибо.

— А пирожное?

— Тоже нет.

Тогда он купил шоколадку.

— Вот, держи!

— Спасибо. Вы любите мультики?

— Нет, я думал ты любишь…

— Я люблю… и мультики и шоколадки. Вот…

Она разломила шоколадку и протянула ему половинку.

— Зачем? Это маленькие девочки любят шоколадки.

— Я не маленькая! — вдруг смертельно обиделась Ева. Он считает меня ребенком. Ничего не понимает, дурной!

— Прости, прости, ты, разумеется, совсем взрослая, а я просто старый дурак… кажется…

— Я, если хотите знать, скоро выхожу замуж, — выпалила она, сама не зная зачем. И тут же испугалась.

А он вдруг побледнел. И охрип.

— Замуж? Когда?

— Скоро…

— Ты его любишь?

— Нет. Я люблю… вас, Георгий Иванович. Но это не имеет значения. Я понимаю, что не нужна вам тыщу лет… Вы вон в Москве, а мне даже не позвонили… И не надо говорить, что не знали телефон. Была б я вам нужна, спросили бы у бабушки…

Он стоял столбом. Давно прозвенел звонок, все зрители ушли в зал, они одни остались в фойе, только буфетчица с любопытством на них поглядывала.

— Ладно, простите меня… Я пойду. Прощайте, Георгий Иванович.

Он вдруг молча протянул руку, дотронулся до лица, залитого слезами.

— Ты не пойдешь за него, ты пойдешь за меня. Поняла?

Она смотрела на него сквозь слезы. Смысл его слов медленно доходил до ее сознания.

— Поняла? — переспросил он. И погладил ее по щеке.

Она вдруг потерлась щекой о шершавую ладонь.

— Нет. НЕ поняла. Повторите еще…

— Я люблю тебя, дуреха, с первого взгляда…

— И я… с первого…

— Только не пойму, что ты-то во мне нашла?

— Я? Всё!

Они стояли и смотрели друг на друга. Просто стояли и смотрели, но так, что буфетчица не выдержала.