Девственная земля

Жизнь становится легче: сегодня я провела в аэропорту только шесть часов. Суббота. У Зигрид выходной день, однако она благородно поднялась с рассветом и отвезла меня и мой проклятый багаж на Нью-Роуд, где нам объявили, что отправление автобуса в аэропорт откладывается до десяти часов утра. Я в очередной раз попрощалась со своей гостеприимной приятельницей, человеком редчайшего долготерпения, чья стоическая способность выносить мои бесконечные приезды и неотъезды ни с чем не сравнима. Когда вчера вечером я вернулась в Джавалкхель, она мигом меня успокоила и была очень рада, что я не улетела в Покхару!

В конце концов автобус доставил меня и багаж в аэропорт в 11 часов 30 минут. Соорудив «пирамиду», я с надеждой восседала на ней до половины шестого вечера. Мое терпение было вознаграждено объявлением, что рейс на Покхару снова задерживается. Я еще раз повторила процедуру перевозки багажа на аэровокзал. Там мне посоветовали приехать завтра в половине седьмого утра и заверили, что место на самолете для меня гарантировано. Не могли они гарантировать только вылет.

26 сентября.

Не исключено, что самолет в Покхару сегодня действительно улетел, но меня среди его пассажиров не оказалось. Мне снова не повезло: в автобусе я сломала два ребра — слава богу не те, что два года назад…

Несчастье произошло вчера по дороге из аэропорта, но, как это часто бывает при переломе, степень повреждения выявилась не сразу. Весь багаж пассажиров бросили в кучу в центре салона, между двумя узкими деревянными скамьями. Шофер оказался отчаянным лихачом, и, когда от группы крестьян, двигающихся вереницей с охапками травы в руках, неожиданно отделился священный бык и направился наперерез автобусу, мы неслись с огромной скоростью. Шофер резко затормозил, и меня швырнуло на пресловутую банку консервов. Было больно, но я не придала этому особого значения. Среди ночи я проснулась от нестерпимой боли и поняла, что дело мое плохо.

Зигрид дома не оказалось — она все еще играла в бридж у кого-то в гостях и ничего не знала о случившемся. Вскоре она появилась, успокоила меня как могла, крепко перебинтовала, заставила принять таблетки кодеина и выпить бренди. При этом она без конца повторяла, что ничего серьезного не произошло. Она уговаривала меня лечь в ее постель, но я решительно отказалась и устроилась на своей тибетской подстилке, рядом с Пучхре, и через мгновение заснула.

Утром доктор Гир направил меня в туберкулезный центр на рентген. Он хотел иметь подтверждение своему диагнозу — перелом двух ребер. Прибыв туда после мучительной тряски в автомобиле, я узнала, что ни о каком рентгене до завтрашнего дня не может быть речи, так как сегодня — очередной национальный праздник. Несмотря ни на что, ко вторнику я надеюсь поправиться и вылететь в Покхару.

28 сентября.

Через неделю после злосчастного происшествия я уже не считала, что перелом ребер дело шуточное. Даже если бы доктор Гир не запретил мне поездки на ближайшее будущее, все равно мне пришлось бы отказаться от заказанных на сегодня билетов на рейс в Покхару.

Вчера утром я, как условились, в половине десятого приехала в туберкулезный центр, где мне сообщили, что аппарат снова забарахлил и вряд ли заработает раньше часа дня. Действительно, в 2 часа 45 минут мной занялся очень приятный, но удивительно бестолковый рентгенолог: минут пять он внимательнейшим образом изучал снимок, хотя даже мне с первого взгляда было ясно, что ребра, указанные доктором Гиром, на снимок не попали.

Прошлой ночью боль усилилась, поэтому сегодня весь день я лежала в саду на солнце и читала. Сейчас я чувствую себя намного лучше.

Когда Зигрид на работе, ее дом превращается в некое подобие клуба, где Донбахадур и его друзья встречаются, чтобы петь под аккомпанемент непальского барабана, обучать друг друга странным вариантам английского и немецкого языков, заигрывать с чужими женами, пить чай и увлеченно сплетничать о своих хозяевах или часами сооружать в саду воздушных змеев для состязаний, чем, кстати, они сейчас и занимаются.

«Сезон воздушных змеев» открывается после муссонов, и сейчас по всей Долине можно видеть «поверженных» змеев, печально повисших на вершинах деревьев и на электропроводах. Вчера я наблюдала три состязания, одновременно проходившие высоко-высоко в голубом небе. Обычно нити не видны, поэтому следить за искусными маневрами этих парящих, внезапно бросающихся вниз, трепещущих соперников всегда интересно. Зрелище просто захватывающее. Создается впечатление, что каждый воздушный змей имеет собственный маленький мозг.