Девственница

Светлана помолчала, хотела сказать что-то незначащее, но ре - шила идти с открытым забралом, тем более, что Гарик стал её тре - вожить. - Он не слышит, - сказала она, - так что можем говорить громко. Нахожу, дочь. Нахожу твоего сына, а моего внука - стран - ным. Ты-то его совсем не знаешь, как знаю я. Он - бесчувствен - ный. Когда умер наш папа, - Светлана опустила глаза, чтобы Ната - ша не заметилла, как слезы наполнили их. Гарька каким был, та - ким и остался. Он помогал мне, приносил лекарства, все делал, но без души. Не было в нем душевной заботы, вернее, мне кажется - нет вообще. И что с этим делать - я не знаю. Я таскаю его по выставкам, по театрам, разговариваем после, он все понимает, но ему скучно. Ему не скучно возиться со своими электронными игра - ми, приставками. Он... Светлана поискала слово, - как робот.

Умный робот. Никаких человеческих чувств.

Я думаю, он скоро от нас уйдет...

Куда? - со страхом спросила Наташа.

Не знаю, - откровенно ответила Светлана. - не знаю. Но уйдет.

Я чувствую.

Тут их перебил Гарик, он громко сказал:

Мама, а можно, я телек покручу, тот, что ты мне привезла? На-таша кивнула, видя, что он не снимает наушники.

Гарик ушел с телевизором на кухню, а Светлана, как бы освобо - дившись от его присутствия, спросила: - Скажи, честно, Наташка, ты Алека совсем не любишь? И не хочешь вернуть? Мне кажется...

Наташа перебила ее:

Мама, я очень хорошо отношусь к Алеку и не хочу портить ему жизнь. С этим вопросом - все. Больше к нему возвращаться не бу-дем.

Светлана вздрогнула - такая у неё дочь, что поделаешь, она её родила, она, видимо, такой её сделала.

Хорошо, хорошо, не будем. Но ведь ты молодая, красивая женщи-на, тебе надо устроить свою жизнь. Ты что, вековать теперь бу-дешь, до самой старости? Тебе, прости, организм не позволит. - - Позволит, снисходительно успокоила Наташа мать. Откуда маме знать, что у Наташи все умерло, что она давно не женщина и была ею, может быть, три минуты, когда влюбилась в Шурика и отдалась ему пьяная у Маринки на тахте... Откуда ей, бедняжке, это знать. Да, она останется вековухой, как сказала мама, и проживет, сколько ей осталось, - непритязательно и тихо. Светлана почувствоваала, что пора убираться. Дочь находится в сос-тоянии, близком к истерике - вдруг, неожиданно, - и что трогать её не надо. Оставить одну, а потом позвонить как ни в чем не бы-вало. И потом с Алеком... нет, там все непросто. Может быть, что-то и выкрутится. Она по Алисе поняла, что та была бы не прочь их снова соединить.

И Светлана так же думает. Вслух же она сказала:

Ну, не буду тебя тиранить. Ты с дороги! Но то, что я сказала, я должна была тебе сказать! Больше не буду. Никогда, - и она по-целовала Наташу и, чего никогда раньше, при коммунистах, не де-лала - перекрестила её и сказала: - Храни тебя Господь!

И вас - храни Господь! - эхом откликнулась Наташа.

Светлана зашла на кухню, там Гарик что-то сотворял с новым теле визорчиком. Светлана позвала его, сказав, что мама устала. Он не прекословил. Стал собирать в сумку уже отдельные части телека. А

Наташа завела мать в комнату и отдала ей конверт. Светлана уди вилась:

Что это?

Это деньги, мама, доллары. Я даю тебе часть, на хранение и так, для покупок Гарику, себе...

Но у меня есть тоже доллары! - почти возмутилась Светлана.

Знаю, знаю, - утешила её Наташа, - но я не хочу держать все в доме. Мало ли что. Говорят, тут у вас воруют. Грабят почем зря.

Светлана запротестовала, ей было обидно за Россию:

Ну уж и грабят! Грабят деловиков, фирмачей! А нас, грешных, пока Бог миловал!

А Наташа продолжила:

Я тебе и шубы отдам, одну какую-нибудь оставлю себе. Ты выбе-решь сама, и Алисе отвезу... Я решила к ней съездить.

Светлана не хотела, чтобы Наташа увидела, как она обрадова - лась при этом сообщении, наклонила голову, как бы роясь в сумке и безразлично ответила:

Вот и ладно. Правильно. Ты с ней не ссорилась. Заодно на даче поживешь...

Наконец они убрались! Наташа без сил плюхнулась на тахту.

ГОСТИ ЗВАНЫЕ И НЕЗВАНЫЕ

Она лежала, расслабившись, полузадремывая, и какие-то образы проносились перед глазами...

Но в её нирвану ворвался телефонный звонок. Она не хотела вставать, подумав, что это мама что-нибудь ещё забыла посовето - вать, но пришлось встать, иначе она будет звонить весь вечер, испугавшись, не случилось ли что с дочерью.

Она лениво поднялась, подтащилась к телефону, взяла трубку. В трубке был голос Марины. Она его и через тысячу лет узнала бы!

Никуда от неё не денешься!

И на Маринино:

Узнаешь? Спокойно ответила:

Конечно, узнаю. Чего ж мне тебя не узнать? Маринка помолчала, потом сказала:

Все злишься?

На что? - удивилась Наташа. - На глупость собственную? Так на неё я уже отозлилась. Поумнела.

Марина рассмеялась:

Ну и правильно. Тем более, что было, то быльем поросло. (Нет, быльем не поросло, но надо держать хвост морковкой!) - Естест-венно, - сказала Наташа, - а как ты узнала, что я уже тут?

Марина снова рассмеялась:

Шурика помнишь? Он тебя на Арбате увидел, хвоста за тобой дал и узнал, где ты живешь. А в доме - квартиру - дело плевое.