Девственница

— Ты герой дня, не так ли? Как жаль, что тебе не нравится вечеринка в твою честь, — мурлычет она.

Я отрываю взгляд от блондинки и перевожу к рыжей. Она кладет ногу на ногу, вызывающе поглядывая на меня. Она окидывает меня взглядом cверху-вниз, изогнув одну бровь. Такой взгляд почти всегда гарантирует хорошую ночь, но я почему-то не реагирую на нее. Нет, меня безумно влечет блондинка с масляными губами, в скромном платье и двумя маленькими ямочками на щеках, которые сейчас покраснели.

Я переключаю свое внимание на присутствующих.

— Кажется, девушки, вы много обо мне знаете. Я ощущаю себя в невыгодном положении, — протягиваю я.

— В отличие от тебя, мы не знамениты. И наши фотографии не светятся в самых пикантных сплетнях, — говорит рыжая.

Медленная улыбка распространяется у меня по лицу, я опять перевожу взгляд на блондинку. Она беспомощно оглядывается на подруг, как и я.

— Да, но это бессмысленно. Просто так получается. Думаю, они думают, что я слишком фотогеничен.

Моя блондинка, прикусывает пухлую нижнюю губу, пытаясь подавить улыбку.

— Мне кажется, именно так и есть.

И затем в течение нескольких секунд у меня возникает такое чувство, будто только мы вдвоем находимся на этой вечеринки. Одна из девушек слишком громко прочищает горло, потом встает и тянет рыжую за руку.

— Мы будем на танцполе, если понадобимся, — говорит она.

— Хорошо, — отвечает блондиночка, не нарушая со мной зрительного контакта.

Я даже не поворачиваюсь в их сторону, опускаясь в кресло рядом с ней. От нее исходит такой же прекрасный аромат, как она и выглядит.

— Я могу продолжать вести светскую беседу, но думаю это пустая трата времени. — Я протягиваю руку. — Я — Тайсон. Но ты уже знаешь, верно?

Она кивает, положив свою руку в мою. У нее такая маленькая и нежная ручка, а кожа шелковистая, мягкая.

— Иззи.

— Иззи? — Подходящее имя при таком странном сочетании невинности и бессознательной сексуальной привлекательности.

Она кивает, и когда я перевожу взгляд на ее лицо, ее щеки начинают наполняться цветом. Не думаю, что ее щеки краснеют от выпитых коктейлей, так же, как мой член бешено пульсирует у меня в штанах не от виски. Кто бы мог подумать? Только из-за ее руки. Да, она краснеет еще больше, потому что я продолжаю удерживать ее руку, хотя уже давно пора отпустить. Я хочу дотронуться не только до ее руки. Мне хочется запустить ей руку под юбку и услышать ее вскрик, когда я буду сосать ее клитор.

Она слегка смущается, вытаскивая свою руку, опять взяв бокал.

— Итак, ты тренируешь лошадей?

— Я их развожу, — поправляю я тихо.

— О. — Уголки ее рта опускаются вниз. Она не такая уж красивая. В ней нет ничего от первозданной красоты. Но в ней присутствует природная сексуальность.

— В чем разница? — интересуется она.

— Все довольно просто. Я забочусь о своих лошадях, чтобы за ними был правильный уход, они должно соответственно питаться, а когда приходит время, я плачу за спаривание, выбирая жеребца или лошадь с лучшей родословной и… ну, ты понимаешь…, — я подмигиваю ей.

Ее румянец усиливается.

— Ты ставишь тихую романтическую музыку, приглушенный свет и зов природы берет свое?

По идеи мне стоит засмеяться.

— Возможно, не совсем так, но общую идею ты уловила. У нас есть специальная конюшня для чемпионов… в том числе там есть несколько бывших чемпионов, от которых появилось уже сейчас новое потомство. Отец Мэгги был чемпионом.

— Мэгги?

Теперь пришла моя очередь немного покраснеть. Никто не знает этого прозвища.

— Великолепное Наваждение, я дал ей имя Мэгги для себя. Так легче произносить.

— Мне кажется ты переживаешь за нее, — с мягкой улыбкой произносит она.

— Так заметно?

Она убежденно кивает, искренне… потрясающе красиво.

— Конечно. У тебя глаза загорелись, когда ты упомянул о ней.

Я немного смущен, никто такого за мной не замечал. Честно говоря, я редко затрагиваю столь глубокие темы, вернее вообще их никогда не затрагивал с женщинами, кроме тем, чтобы она предпочитает выпить для начала и вызвать ли ей утром такси. Ее глаза загораются, пока она наблюдает за мной.

— Да, думаю переживаю за нее, — признаюсь я, пожав плечами. — Она особенная лошадь. Я присутствовал при ее рождении, растил ее с первого дня. Она слишком быстрая. Я только надеюсь, что Брэд знает, что делает и доверит о ней заботу лучшим людям.

Рука Иззи накрывает мою. Господи! У меня мурашки бегут по коже.

— Ты очень милый.

У меня от удивления глаза становятся огромными. Милый? Я не привык слышать такого от женщины, вернее меня так никто не называл.

— Да, моментами. А ты? Чем занимаешься?

— О, ничего такого захватывающего, как у тебя, — отвечает она, взмахнув рукой, и я жалею, что она убрала свою руку. — Я не представляю из себя ничего особенного. Недооцененная личная ассистентка кое-кого.

— А кем бы ты хотела стать?

Она снова хмурилась, на этот раз сильнее.

— А почему я должна хотеть стать кем-то другим?

Ой.

— Я не имею ввиду, что ты должна. Но обычно, человек не хочет держаться за работу, если он чувствует…

— … ее такой бессмысленной?

Я смеюсь.