Девственница

Вот почему её лицо не понравилось! У проводниц все же специфические рожи.

Нинка прошла, но в комнату не стала заходить, увидела стул в прихожей и там присела. Нинка уже боялась Наташкину мать.

А та побежала с письмом в комнату, видно, к мужу, крича:

Сашка, Сашка, Наташка написала!

Там заворчал мужской голос: ну, наконец-то, я же говорил, что все в порядке.

В переднюю вышел высокий толстоватый мужчина с усами, постарше этой.

Александру Семеновичу эта баба тоже не понравилась. Он хотел, чтобы она рассказала как выглядит Наташка, что они делают там, какая тетка, какой у неё дом, все то, что успокоило бы жену хоть на день.

Но тут Светлана, с довольно-таки суровым лицом, заявила.

- Наталья требует ещё денег. Двести рублей. И я должна отдать их вам, - тут она грозно посмотрела на Нинку, - но сначала, извините, покажите мне свой паспорт!

Нинка думала, что сейчас заревет белугой: прописка-то у неё московская! Какой домик в Сочах? Маринка умная, а до этого не доперла! Что говорить-то? Но она тоже была не промах. Подняла голову гордо и сказала: если вы дочке своей не верите, то я пойду. Пусть они как хотят. А Наташа ваша сказала, что вы такая хорошая, добрая женщина. А вы - паспорт! Да что я, воровка какая, что ли, - и она стала рыться в сумочке, но тем не менее слегка подвигаясь к двери.

Выручил отец Наташки. Он заворчал.

- Свет, ну ты что... Паспорт спрашивать - последнее дело. Наташкин почерк? Наташкин. Просит она? Просит. Женщина любезность нам сделала, а ты, как жандарм, прости меня...

Светлана немного смутилась: но я же ничего противозаконного не требую...

Наташкин отец вышел, в руках у него была пачка денег, он отдал их Нинке.

Светлана вскипятилась:

- Как ты смеешь! В конце концов, надо поговорить!

Тут уж Нинка не далась:

Мне надо ещё встретиться с напарницей и в магазин сходить! До свидания.

Хорошо, дверь была только прикрыта, по улице она бежала вся в поту. Ну, сдерет она с них за такое!

Как только закрылась за Нинкой дверь (Светлана не ожидала, что та так быстро исчезнет), Александр Семенович сказал с укоризной (надо обязательно опередить жену...): ну вот, напугала женщину, мы даже письма ей не передали.

Беги! Верни ее! Господи, я совсем идиотка!

Александр Семенович скинул тапки, быстро, как мог, скатился с лестницы, выскочил на улицу, но этой чертовой бабы и след простыл.

Нинка примчалась к Марине в мыле. С порога завопила:

Больше я туда ни ногой !

- Ладно, Нинка, не обижайся. Расчет ещё впереди. - Марина выразительно показала глазами на Наташу, которая сидела, глядя куда-то в окно, ей было горько оттого, что мама ничего не написала и что Нинка могла сказать только негативное о ней, её мамочке.

Наташа думала о том, когда и как поговорить с Мариной. Этой ночью она решила рожать. Теперь она терялась перед Мариной. Нет, лучше оставить разговор на завтра.

* * *

Ночь эта для обеих женщин, Марины и Наташи, была беспокойной, бессонной, полной мыслей и страха.

Забота глодать стала Марину - в животе у Наташки билось и шевелилось, значит, "он" живой, а что, если живой и останется?

Она закурила, зажгла настольную лампу.

И тут пришло давнее воспоминание, которое Марина медленно, но верно восстановила. Года полтора назад ей дали одну шикарную спекулянтку, которой все привозили из-за кордона.

Марина тогда ехала на юг, у неё не было хорошего купальника.

Она помчалась по адресу, в Текстили, и за бешеные деньги, купила роскошный купальник.

Та спекулянтка оказалась трепливой бабой. Они пили у неё кофе и та показывала ей потрясные вещи, решив, наверное, что Марина богатая.

Марина делала вид, что все купит в следующий раз, и они так затрепались, что Марина знала уже все про эту бабу, и та, о чем-то говоря, кажется, о том, что вот ребенка хочет да не может. И что и соседка у нее, хоть и в возрасте, а тоже по тому же поводу мается и что они все время раздумывают, взять ли из Дома ребенка но боятся, что будет дебил какой-нибудь.

И даже Марине намекнула, что если, мол, вдруг какой-нибудь случай, ну, мало ли, - сказала она, - будет, то пусть немедленно звонит ей.

Марина горячим потом пошла от этого воспоминания. Ох, не дура ты, все-таки, Маришка, и память у тебя ого-го! Если что, подложит чадо под дверь, ночью. И пусть разбираются, а потом как-нибудь позвонит этой бабе. Лера её зовут, спекулянтку, потреплется с ней о тряпках, и узнает: жив ли, нет ли. нашли ли...

Наташа тоже не спала, - решалась на разговор с Мариной, - она будет рожать. ТОТ там так стучался, будто говорил ей: мама, я тут! Я хочу жить.

Утром каждая из них смотрела на другую очень внимательно, когда та или другая не смотрела, но стоило кому-нибудь глянуть прямо, как вторая отводила глаза.

Первой не выдержала Наташа.

- Марин, - сказала с запинкой она, - знаешь, я решила, не сразу, мне было очень трудно, но решила рожать. Не могу я его убить, когда он там шевелится и ножками бьет, - и Наташа горько заплакала.