Девственница (ЛП)

- Сестра Лука обходит коридоры по ночам, - тихим шепотом объяснила Элли. - Если она увидит свет, то может подслушать у двери.

Кайри села на кровать. Элли пододвинула стул и села рядом, но не слишком близко.

- Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, - ответила Элли.

- Я тоже. Меня они не выгонят. А тебя могут.

- Это мне нужно меньше всего, - ответила Элли. - Не представляю куда пойду, если они выгонят меня.

- Почему ты не можешь вернуться к своим друзьям?

- Могу, - ответила Элли, снимая туфли и засовывая холодные ступни под одеяло на кровати. - Я могу вернуться сегодня вечером, если захочу. Я жила в особняке Кингсли.

- Ты с кем-то жила? Это звучит серьезно.

- Не совсем. Там у меня была комната. Собственная. Собственная ванная. Я жила не с Кингсли. Я жила у Кингсли. Тонкая грань.

- Значит, вы друзья?

- Больше, чем друзья.

- А что насчет священника?

- Сорен - иезуит, но он еще и приходской священник. Он живет один в своем приходском доме, но мне небезопасно находиться там все время. Я приходила туда с наступлением темноты, пряча машину. И почти всегда уходила до рассвета. Мне нужно было где-то жить, а я не могла позволить себе собственное жилье. Я переехала к Кингу. Кинг и Сорен - лучшие друзья. И шурины. Но это долгая история. И поверь мне, ты не хочешь знать эту долгую историю.

- Как скажешь. Так что же случилось? Ты забеременела, и твой священник Сорен заставил тебя сделать аборт?

- Нет. Ничего подобного. Сорена не было в стране десять недель, он находился в Риме, где заканчивал диссертацию по каноническому праву. Я не была беременна, когда он уехал. Я уверена в этом, потому что у меня были месячные. А затем мне стало плохо. Лихорадка, боли в животе и спине.

- Что случилось?

- Почечная инфекция. Две недели на антибиотиках. Мой постоянный врач не смог принять меня, поэтому я пошла к врачу Сорена. Когда она спросила меня, активная ли у меня половая жизнь, я солгала и ответила «нет». Я не хотела, чтобы она дальше расспрашивала меня о моей сексуальной жизни. И она не сказала мне, что антибиотики могут снижать эффективность противозачаточных. И как только мне стало лучше, я переспала с Кингсли.

- Погоди. Ты изменила своему священнику с Кингсли?

- Это была не измена. Сорен и Кингсли... - Элли остановилась и сделала глубокий вдох. Если бы Кайри не выглядела такой смущенной и красивой, она бы рассмеялась. - Это действительно трудно объяснить. Нет. Погоди. Очень просто. Я спала с ними обоими. Вот. Объяснила.

- Но как это не измена, если ты занимаешься сексом с двумя разными мужчинами?

- У нас открытые отношения. Вроде. Я... я была сабмиссивом Сорена, а он...

- Что такое сабмиссив?

- Это как быть чьей-то собственностью. Но не совсем.

- Но как ты можешь быть чьей-то собственностью? Разве это законно?

Элли подняла руку.

- Так не пойдет.

- О чем ты?

- Я не могу сидеть здесь и пытаться объяснить тебе свою жизнь, когда ты говоришь «но» каждые пять секунд после того, как я говорю что-то странное, вроде: «Мой священник садист, но это одно из его самых милых качеств». А ты спросишь?

- Что такое садист?

Элли рассмеялась.

- Мы проведем здесь весь года, если будем продолжать в том же духе. Мы с тобой говорим на разных языках.

- Элли, пожалуйста, попытайся. Я хочу знать.

- Почему?

- Потому что... - Кайри судорожно вздохнула. - Я так давно хотела стать монахиней, что не помню, каково это - хотеть чего-то другого. А потом ты... я встретила тебя и теперь знаю, каково это - хотеть чего-то другого. Но я тебя не знаю. Ты мне ничего не говоришь, так что я даже не знаю, чего хочу, и это сводит меня с ума. Пожалуйста, Элли... кто ты?

- Кто я? - повторила Элли. - Хотела бы я знать, кто я. Хотела бы я знать, как рассказать тебе.

- Ты можешь мне показать? - спросила Кайри.

Кайри молча посмотрела на нее, а затем стянула платок с головы. Она провела пальцами по своим длинным светлым волосам и позволила им упасть на спину.

Элли протянула руку и коснулась пряди волос Кайри. Та была мягкой, такой мягкой, как волосы младенца. Но Кайри не была ребенком. В лунном свете, льющемся через окно, с распущенными волосами Кайри выглядела нимфой, прекрасной и неземной. Она казалась нереальной. Больше похоже на тень или тень из сна. Элли уже несколько месяцев снились ее воспоминания. Неужели она теперь живет в своих собственных снах?

- Если ты не можешь рассказать мне, - начала Кайри, - ты можешь мне показать?

Элли усмехнулась. Могла ли она показать? Есть один простой способ.

- Дай мне руку, - сказала Элли. Кайри беспрекословно повиновалась. - Я сейчас укушу тебя за запястье. Не против?

- Будет больно?

- Да. Но кожу не прокушу. Ты разрешишь мне укусить тебя?

- Конечно, наверное. Да.

- Хорошо. - Элли поднесла запястье Кайри к губам и глубоко вонзила зубы в мягкую плоть на запястье. Кайри вздрогнула, но не вскрикнула.

Затем Элли поцеловала ее в то же самое место. Мягкий, теплый, чувственный поцелуй на месте укуса и с внутренней стороны запястья.

- Элли... - прошептала Кайри. Элли отпустила ее руку, и Кайри прижала ее к груди, баюкая в другой руке.

- Тебе понравилось? - спросила Элли.