Девственница на три дня

– Не терпится, – понимает он правильно.

Я чувствую… не поцелуи, нет, хотя и очень похоже. Он просто проводит губами по моей шее, прикусывает мочку уха и заставляет меня издать еще один стон своими словами.

– Я постараюсь немного сдерживаться. Но должен предупредить, что это единственный раз, когда стоп-слово не будет работать.

Киваю, хотя он не ожидает ответа.

А в следующую секунду он обхватывает мои бедра сильными пальцами, чуть тянет меня вперед, и… проникает меня.

На всю длину.

Успевая поглотить мой изумленный выдох своими губами.

И даря яростный поцелуй, о котором я столько мечтала. Жесткий, немного грубый – такой же, как член, который внутри меня. И в то же время, желанный, от которого голова немного кружится.

Больно… да, больно, но боль не настолько сильна, как я представляла. И мне скорее нравится это чувство наполненности. Нравится ощущать тело мужчины. И нравятся эти жалящие поцелуи, которые начинают совпадать с размашистыми движениями.

Сначала медленные, чтобы привыкла, чтобы вкусила, чтобы поняла, что со мной происходит. А потом, когда он слышит мой стон – уже не боли, нет, он перестает себя сдерживать.

Его пальцы впиваются в мою кожу на бедрах.

Его губы успевают ласкать и мою грудь, и шею, где бьется бешено пульс, и подрагивающий живот, и лицо, и мой рот…

Боже, как же сладко он дышит мне в губы, словно пытается передать свое удовольствие, заставить меня насладиться им.

А я…

Я чувствую себя как в тумане – приятно, немного странно, саднит, чуть печет, и все это вперемешку с какими-то горячими волнами, которые то и дело накатывают.

Перестаю понимать, где я и что я. Растворяюсь, возрождаюсь заново в этих руках, в этих объятьях. Теряюсь под натиском, с которым он в меня погружается. Дрожу от избытка чувств, которые описать не могу. И принимаю… принимаю его, откликаясь так, как могу.

Стонами, тихим хрипом, какими-то непонятными просьбами, тем, как отвечаю на ласку…

И ответными поцелуями, когда его губы снова находят мои.

Нет больше слов.

За нас говорят страсть и тела, и им хорошо, так хорошо, что… Его поцелуи становятся жестче, тягучей, порочней. Я вздрагиваю от напора и этой наполненности, дрожу, выгибаюсь дугой, снова громко стону, не в силах себя контролировать…

А потом…

Мне кажется, он слетает с катушек, и начинает трахать так жестко и быстро, что я практически теряю сознание, но… не могу… понимаю, что он уже близко, а я…

Да и глупо было рассчитывать, что у меня получится с первой попытки, не так ли?

Но эта мысль не успевает наполниться тихой горечью и хотя бы толикой разочарования.

Потому что, делая очередной выпад, он сильнее впивается пальцами в мои бедра, а потом склоняется к моей шее и, лизнув ее, прикусывает зубами. Будто желая не просто быть моим первым, но отметить меня и так, присвоить себе, чтобы видели все…

И меня словно выбрасывает в другую вселенную, разбивает на атомы, вытряхивает наизнанку. А он поглощает мой стон, впитывает его в себя, и целует уже нежно, удивительно нежно, будто благодарит за мой первый настоящий оргазм.

– Умница, – хвалит он, покрывая мое лицо быстрыми поцелуями и слизывая единственную слезинку. – Какая же ты у меня умница…

У меня…

Он говорит так, будто я для него что-то значу, и…

Он обнимает меня и медленно выдыхает.

А у меня в унисон с бешено бьющимся сердцем, проносится мысль, которая, увы, облегчения не приносит. Трудно будет не сгореть рядом с ним, если он так сильно меня обжигает…

Глава 12. Рэй

Единственное, чего мне хотелось утром – встать с кровати, пересечь гостиную и оказаться в спальне девчонки. Поймать ее полусонную, полную ленивой утренней неги, подмять под себя. Мягкую, податливую, горячую.

От одной этой мысли в паху тяжелело.

Но пришлось сделать над собой усилие и отказаться от этой идеи. У меня оставалось еще одно дело. Важное дело. Поэтому я поднялся ни свет ни заря, заказал завтрак на двоих на десять. Девчонка все еще спала, во всяком случае никаких звуков из ее комнаты не доносилось. Я, стараясь не шуметь, вышел из номера.

Боб, владелец музыкального магазинчика, встретил меня как родного. Еще бы! Ведь мое появление всегда означало покупку на крупную сумму. Так что обрадовать его мне было нетрудно.

– Рэй, какие люди! Чай? Кофе? Или сразу в зал? Что тебе нужно сегодня: микрофоны, аппаратура?

– Нет. Скрипка.

Боб удивленно вскинул брови. Не слишком обычный для меня заказ. Так что мне пришлось уточнить свою просьбу:

– Мне нужна хорошая скрипка, действительно хорошая. У тебя есть что-то по-настоящему достойное?

Боб уверенно кивнул и повел меня вглубь магазина, по пути интересуясь:

– Решил поменять звучание? В новом альбоме можно ждать соло на скрипке? Сейчас это модно.

– Нет, вряд ли. Звучание останется прежнем, а скрипка – это, скажем так, личное.

Хрен знает, зачем я это сказал. Не его дело – для чего мне скрипка, да и пояснять что-либо чужим людям я не привык.

Но стоило эти слова прозвучать, и я понял, что, наверное, мне все-таки хотелось произнести это вслух. Хотелось услышать, как это звучит, прочувствовать вкус этих слов.

Личное.