Девственница в подарок

Да что через неделю! Может быть, это случится уже на следующий день. Я – точно не первая. И вряд ли последняя. С чего бы?

Он лежал рядом со мной. Мой первый мужчина. Мой мужчина. Но мой ли?..

Его широкая грудь мерно вздымалась и опускалась, а я наблюдала за его дыханием. Его глаза оставались закрытыми. Он мирно спал. А сама я не могла заснуть, как ни пыталась. Только несколько раз проваливалась. Но это забытьё было совсем не таким, как то, что распахнуло мне объятия в момент оргазма. Это был просто ночной полумрак с невыносимой тишиной. Без грёз и сновидений. Без мыслей и чувств.

Никаких звуков вокруг. Вообще ничего. Настолько тихо, что я в какой-то момент даже начала слышать его дыхание. Даже удары его сердца. Или это только казалось?

Почувствовав, что светает, я испытала что-то вроде облегчения. Кто бы мог подумать, но самым тяжким испытанием оказалась вовсе не порка. Вовсе не секс. А то, что было после него. Это время между самым поздним вечером и самым ранним утром.

Готовая выскользнуть из-под одеяла, я на несколько секунд замерла в нерешительности. Глядела на его лицо, стараясь запомнить в мельчайших деталях. Понимала, что никогда больше не смогу увидеть его. А если вдруг и смогу – то наверняка не настолько близко. И уж точно – не в такой обстановке, как сейчас.

Утренний полусвет выхватывал из мрака его закрытые глаза, его нос, его губы, лоб. Его широкие плечи и грудь, крепкие и сильные руки – вплоть до кончиков пальцев. Я вспоминала, на что он способен. Вспоминала, что он умеет делать этими руками. Сколь они разнообразны: они причиняют пламенную, возбуждающую боль; они же приносят и невероятное наслаждение, сладострастное удовольствие, с которым ничто не сможет сравниться.

Я хотела прикоснуться к нему в последний момент. Едва-едва дотронуться губами. Или легонько провести пальцами по его руке, которая расслабленно покоилась на груди. Но я не решилась. Я знала, что не стерплю того разговора, который мог бы состояться, если бы я разбудила его ранним утром.

Никаких больше вопросов. Никаких прощаний. Даже бессловесных. Даже таких, когда он продолжает спать, а я – уже нет. Впрочем, я ведь и не смогла заснуть в ту ночь.

Ещё много десятков раз – а скорее сотен – я проживала этот миг, когда глядела на него. И вновь вспоминала его закрытые глаза, его губы, его нос… Может быть, я даже жалела о том, что не прикоснулась к нему на прощание? Конечно, жалела! Или это было сожаление, но совершенно по другому поводу? Не знаю точно.

Утренний полумрак, контуры его тела, черты его лица стояли передо мной, как живые, весь день, что наступил после этого. Да и много дней потом – тоже…

Меня никто не удерживал. Мне удалось незамеченной ускользнуть и одеться. Я не искала в темноте бельё, а просто надела платье поверх обнажённого тела. Медленно-премедленно повернула ключ в двери – он двигался почти бесшумно. Открыла дверь и выпорхнула в коридор.

Всё, что происходило, заполняло мою душу, пока я шагала к своей комнате. Сначала медленно, почти крадучись. Потом всё спокойнее и увереннее. Ничто не выдавало мои сомнения. Я шла совсем не так, как пару дней назад. Уж не знаю, изменился ли мой взгляд, но походка поменялась точно.

И всё равно не отпускал его образ. Его черты лица. Его руки, его грудь, его…

Обычно я не позволяла себе вспоминать дальше. Я трясла головой, а то и вовсе больно щипала себя ногтями за запястье. И так продолжалось всё время, пока я собирала остатки вещей. Пока шла к выходу, втайне опасаясь только одного: что он проснётся раньше, чем я уйду.

Но никто не держал. Ни прислуга, ни охрана. Ворота спокойно открыли, дав мне выйти. И потом закрыли за мной. Никто не окликал, не останавливал. Разве что воспоминания, разве что образы. Но их никто не мог увидеть и услышать, кроме меня.

А они сопровождали меня бесконечно и беспощадно. И по пути на вокзал, и в получасовом ожидании, и потом, когда я уже села в поезд. На всём пути домой они не отпускали меня. Как я ни старалась их отгонять, как ни отбивалась от них.

Глава 13

Я надеялась, что дома воспоминания начнут остывать и медленно, но верно отступят, станут прошлым. Как же я была наивна!

Следы ударов на теле прошли. Лёгкая боль утихла. Характерные, узнаваемые полосы от оков на запястьях и на щиколотках сошли на нет и перестали о себе напоминать, хоть и медленнее. Даже те отметины от его губ, которые едва ли кто-то, кроме меня, мог разглядеть и признать, пропали. Дни сменяли друг друга, и все те ощущения, что успело пережить моё тело, стали воспоминанием.

Но сама память расставаться со мной не спешила. О нет! Жизнь вокруг текла своим чередом, и моя тоже должна была войти в привычное русло. Тем более что теперь я вообще была героиней, которая спасла всю семью. К моему счастью, никто не знал подробностей. Кроме Кристофера. А уж его можно было обвинить в чём угодно, но не в болтливости.