Девушка Бандераса

Прямо так, без рамок эти напоминания о техническом гении Юрия Сергеевича Болотова висели, пришлепанные кнопками к стенам его холостяцкого жилища. Про жену дяди Юры мне слышать не доводилось. Я даже не знаю, была ли она у него когда-нибудь вообще. Здесь, несомненно, крылась какая-то тайна.

Он стоял перед нами — высокий, крепкий, как всегда жизнерадостный. Из своего личного опыта я помню, что, несмотря на преклонный возраст соседа, ходить с ним за грибами — это сущее наказание. Если дядя Юра, хрустя ветками и продираясь через бурелом, припускает по лесу, угнаться за ним нет шансов даже у лося.

К тому же дядя Юра обладает орлиной зоркостью и видит все грибы на километр вперед. И пока вы близоруко всматриваетесь в прогалинки и безнадежно заглядываете под елки, он к тому времени уже набирает полную корзину отборных подосиновиков.

— Ну так что, идем? — игриво спросила я.

— Ага, и этого деятеля с собой прихватим. А то сидит второй месяц на одних огурцах. Может, свининки поест и подобреет.

Дядя Юра добродушно ткнул Валентина Кузьмича кулаком под ребра, но тот сделал такое лицо, как будто его убили.

— Попрошу без рук, — сварливо сказал радетель об общественном благе. — Я таких шуток не понимаю.

И мы с Диной в обществе двух препирающихся пенсионеров отправились в обратный путь.

* * *

Не успели пройти и половину, как услышали торопливый топот. К нам от автобусной остановки бежала Алка, сестра Максима. Рыжая и конопатая, сколько я ее помнила, она теперь была блондинкой с длинными прямыми волосами. За Аллой по дороге степенно вышагивал эффектный шатен солидного вида. Динка, хоть и пела весь вечер дифирамбы своему Славику, с нескрываемым интересом стрельнула в мужика глазками, сдернула с головы заколку, тоже распустив по плечам блондинистые волосы, и тут же зашептала подруге на ухо:

— Ну ты даешь! Такого кадра привезла! Симки не боишься?

Алка отчаянно мотнула головой и с вызовом ответила:

— Да надоело все! С Толиком мы уже целую неделю знакомы, и я подумала, что, в конце концов, имею право пригласить своего парня на дачу!

Вдруг Динка перестала улыбаться Толику, настороженно прислушалась и со всех ног припустила к нашему дому. Калитка была открыта, с участка тянуло шашлычком, звучал Шуфутинский и, что, собственно, и насторожило жену Славика, утробный смех Симы.

Но напрасно Дина забила тревогу. Картина перед нами предстала самая мирная. Янка подавала на стол и попутно загоняла спать мышат, которые никак не хотели расставаться с ежиком в белом пластмассовом ведре. Гости уже вовсю пировали. Сима волевым решением отняла у детей заветное ведерко, поставила его к себе на колени, заявив, что этот еж будет жить у них в доме и ловить мышей. Все присутствующие тут же стали бросать в ведро колбасу, сыр и огурцы, пытаясь таким образом определить, что ежи любят больше всего.

Виолетта Петровна в одиночестве отплясывала под шлягер «За милых дам, за милых дам…».

— Танцуйте, танцуйте, я не смотрю… — хохотала Сима, утирая слезы полой длинной бордовой кофты и хлопая Вадима по руке, в которой был зажат селедочный хвост для подопытного ежика.

Жена Макса вольготно расположилась за столом, придвинула свой стул с высокой ажурной спинкой вплотную к забору и таким образом перегородила самый удобный проход от стола к дому. Янка, которая металась с тарелками туда-сюда, что-то ворчала себе под нос, обегая весь стол целиком, вместо того чтобы пройти напрямик, но беспокоить беременную женщину не решалась.

Мы усадили на свободные места дядю Юру и стукача-общественника, причем Валентину Кузьмичу выпало несчастье соседствовать с озабоченной судьбой сестры Розочки Симой. Любитель реквиемов Моцарта, лишь только завидел вновь прибывших, позорно бежал на другой конец стола, уступив свое место Кузьмичу. Подозреваю, что меломан просто не вынес очередной атаки беременной. А Сима, завидев новый перспективный объект, тут же затянула свою обычную песню. Она придвинула Кузьмича вплотную к забору, отрезав несчастному пути к отступлению, и принялась за дело. Старичок отмахивался, смущался, говорил, что он Розочке не пара, но Сима твердо стояла на своем:

— Если вы, Валентинчик Кузьмич, переживаете за супружеский долг, то вы оставьте беспокоиться… Материнский капитал Розочка себе сама нагуляет, вам и делать ничего не придется… — увещевала она свою жертву.

Дед вдруг тревожно заозирался по сторонам, как будто вспомнил нечто важное, приподнялся со стула, поманил Вадьку, от скуки игравшего в тетрис на мобильнике, и стал что-то шептать ему на ухо. Но любимый отмахнулся от Валентина Кузьмича, как от приставучего комара, и продолжил свою забаву. Тогда общественник наклонился ко мне.

— Вот я смотрю — у вас мобильный телефон, — вкрадчиво начал он. — И по нему можно позвонить куда следует. Я вам сейчас такую вещь скажу…

Но договорить Кузьмичу не дали. Виолетта Петровна, разомлевшая от алкоголя и подстрекаемая своим другом Иваном Аркадьевичем, не разобравшись в ситуации, тут же подскочила к радетелю за общественное благо и закричала:

— А вот тебе дулю! Накося выкуси!