Девушка без Бонда

– Они просты и необременительны. И первое из них: ни шагу за порог виллы. Никогда и ни ногой. Второе: никаких телефонных звонков. Третье: никакого Интернета.

– Ты хотел сказать: никакой переписки по электронной почте? Никакого общения по «аське»?

– Я сказал ясно: никакого Интернета, – громыхнул Зет. – Наверно, ты не знаешь – а я знаю, потому что, в отличие от меня, ты слабо образована и мало любопытна, – но нынче спецслужбы способны вычислить психологический портрет пользователя (не говоря уж о его возрасте, поле и национальности) по тому, на какие он сайты заходит и сколько времени на них пребывает. Мне, а тем более тебе, совсем не нужно, чтобы в полиции узнали, что с моего ай-пи адреса в Сеть выходит русская блондинка двадцати с чем-то лет…

– Что я блондинка, – ехидненько заметила Татьяна, – спецслужбы тоже через Интернет могут вычислить?

– Легко! – отрезал Зет с таким самоуверенным видом, что Татьяна решила не тратить силы на споры с этим надменным бараном. – Итак, главное правило: никаких контактов любого рода – личных, телефонных или виртуальных – ни с кем вне этого дома.

«И больше ни единого слова о сексе… Интересно, почему?»

Она иронично поинтересовалась:

– Я буду жить у тебя, покуда, так сказать, смерть не разлучит нас?

– Нет, и не надейся. Лишь до тех пор, пока я не сделаю тебе новые документы… Зато все остальное тебе разрешается: сколько угодно читать, в моей библиотеке полно английских книг, сколько угодно телевизора, бассейна, еды, болтовни – не со мной, я человек занятой, а с Нгуеном…

– Да уж, – фыркнула девушка, – Нгуен – замечательный собеседник…

– Ты просто не умеешь с ним разговаривать, – отрезал Зет. – Во всяком случае, он знает гораздо больше языков, чем ты. У тебя в активе лишь английский, да французский кое-как, а он, кроме родного вьетнамского, в совершенстве владеет греческим, итальянским, лаосским и камбоджийским. Поэтому не тебе над ним посмеиваться.

И опять Зет ее обыграл, унизил, а ведь, когда начинал разговор, был почти что душка. «Похоже, – мелькнуло у девушки, – у него метод ухаживания такой: как можно сильнее умалить меня. У мужчин ведь разные способы покорения существуют. Можно долго-долго карабкаться на сияющую вершину. А можно, наоборот, эту самую вершину низвести настолько, чтобы она по пояс, по колено оказалась… Тогда мужику ничего не стоит на нее, во всех смыслах этого слова, вскарабкаться… Но если ты решил меня раздавить, Зет, то берегись: я только прикидываюсь глупой блондинкой. Просто для того, чтобы ты меня в полицию не сдал».

– Ты говоришь, – решив ни на какие уколы собеседника не обижаться, заметила Таня, – что ты – человек занятой. Чем же ты занят, могу я узнать? – вопрос между тем прозвучал язвительно.

– Бизнес, – бросил Зет.

– Бизнес – какого рода?

– Импорт-экспорт.

– Какой продукции?

– Преимущественно сельскохозяйственной.

– А-а, ты торговец оливками, – саркастически заметила Таня.

– И оливками тоже, – спокойно ответствовал Зет.

– Разве может торговец сельскохозяйственной продукции изготовить нормальные левые документы?

– А это не твоего ума дело, – с милой улыбкой ответствовал Зет.

* * *

Прошло пять дней. Эти дни оказались для Татьяны, пожалуй, самыми спокойными за весь последний месяц ее жизни.

По утрам Зет куда-то уезжал – верно, по своим оливковым делам. Во всяком случае, когда Садовникова просыпалась, ни им самим, ни его «Мерседесом» уже не пахло. Нгуен подавал ей в столовой завтрак. Кормил не очень вкусно, но сытно – Таня даже стала задумываться (чего с ней не случалось уже бог знает сколько времени), а не наберет ли она лишний вес? Поэтому заставляла себя подолгу плавать в бассейне.

По календарю осень уже перевалила за середину, однако в Афинах стояла прекрасная, даже жаркая погода: к полудню воздух разогревался до двадцати пяти, а то и тридцати градусов; белые облачка, стремительно несущиеся куда-то к югу, даже не грозили дождем; на акациях не появилось ни единого желтого листочка; шелестели на ветру пальмы.

В телевизионных и газетных новостях кровавое ограбление, произошедшее в ходе аукциона, отошло на второй, а потом и на третий план – верный признак, что журналистам нечего о нем писать (потому что полиции нечего сообщить борзописцам).

Жизнь на вилле Зета была бы совсем идиллической, когда бы деятельная натура Тани не томилась в вынужденном заточении.

Она не привыкла доверять другим свою собственную судьбу. Вверять ее в руки кому бы то ни было (даже родным!). Она сама привыкла быть ее хозяйкой!

И всякий день, и не по одному разу, Таня спрашивала себя: а правильно ли она поступает, дотошно соблюдая правила Зета: не делает ни шагу за порог, ни по телефону не звонит, ни в Интернет не выходит? Может, хотя бы в тот момент, когда Нгуен на мотороллере отправляется по магазинам или на рынок и она остается совсем одна, ей стоит сбежать? И добраться до ближайшего телефона-автомата, набрать номер Валерия Петровича?..