Девушка без имени

Никто же не поверит, что ее высочество Алита отправилась в другую реальность. Значит, допрос продолжится, но Лефевр все равно не скажет ничего нового. И ему было все равно. Он надеялся, что Алита жива, что она вернулась домой, и эта надежда давала ему силы.

Его все-таки перевернули и еще раз облили из ведра. Лефевр отметил, что допрос ведется не по протоколу. Сотрудники министерств и ведомств не подлежат допросу третьей степени.

— Итак, — прозвучало откуда-то сзади, и в голосе была слышна крайняя степень нервного раздражения, словно говорившего мучила зубная боль или, прости Господи, геморрой. — Вы признаете, что убили его высочество Рекигена и ее высочество Алиту?

Во рту скопилась кровь. Лефевр сплюнул и усмехнулся. «Не думал, что мне придется оценивать профессионализм коллег с другой стороны», — подумал он и ответил:

— Признаю, что убил его высочество Рекигена. Что там признавать? Мое табельное рядом с телом. И пуля с личным номером у него в башке. Правда, он был мертв уже до этого, — Лефевр обнаружил, что сквозь равнодушие прорывается какая-то лихорадочная болтливость, и умолк.

Где-то сзади зашуршали бумагами. Боль медленно пульсировала во всем теле, но Лефевр начал к ней привыкать. Интересно, как его казнят? Усекновением головы?

— Почему стреляли?

— Потому что Рекиген был одержим, — Лефевр сплюнул снова и продолжал: — Вызовите любого мага для экспертизы. Принц личным заклинанием запустил Брызгу, убил не меньше двух дюжин… — левую часть спины пронзило взрывом боли, и Лефевр умолк.

— Вызывали, ага, — откликнулся палач, переводя один из рычагов пыточного станка в исходное положение. — Не глупей тебя-то.

— Заткнись, Клим, — посоветовал допросчик. — Где ее высочество Алита? Куда ты ее дел?

Лефевр грустно улыбнулся, вспомнив, как девушка растаяла в золотом мареве. Она вернулась домой — Лефевру оставалось только надеяться, что чудовища родного мира не причинят ей вреда, что найдутся те, кто сможет защитить ее.

— Следующий вопрос, — произнес он, мельком подумав, что это, должно быть, жуткое зрелище: человек висит на дыбе, ухмыляется окровавленными губами и не собирается целовать сапог допросчиков, чтобы пытка прекратилась. Она ведь не прекратится, даже если Лефевр скажет чистую правду.

— Ах ты, сука! — воскликнул допросчик с бессильной яростью. — Крути, Клим!

И Клим крутил.

Потом сквозь кровавое марево Лефевр услышал знакомый голос — звонкий, возбужденный и яростный.

— Варварство! Варварство и дикость! — орал Гербренд Гуле. С трудом повернув голову, Лефевр увидел, что старый товарищ стоит перед столом допросчика и едва не хлещет этого угрюмого человека по носатой физиономии новейшим изданием уголовного кодекса. — Вы что творите? Сотрудники инквизиции не подлежат допросу третьей степени! Только увещевательная беседа! Ума лишились?

Допросчик, судя по выражению его лица, готов был вцепиться в горло Гуле.

— Ты кто такой? — спросил он, сжимая и разжимая правый кулак. Гербренд подобрался, не собираясь пропускать удар слева, и сказал:

— Я адвокат господина министра! А ты кто такой?

— Он совершил преступление против короны, — допросчик не утрудил себя ответом. — Государевы преступники лишены всех чинов и званий, и допрос ведется по всей форме.

— Где документы об этом за подписью его величества?

А вот тут допросчик замялся: похоже, к Ахонсо никто не обращался, решив проявить пресловутое и легендарное усердие не по разуму. Лефевр подумал, что в этом есть определенный смысл. Все бумажки можно подписать задним числом, а лезть к государю в момент его горя — все-таки троих сыновей потерял — вряд ли кто-то осмелится. Лучше принести ему на блюдечке голову мерзавца. А еще лучше — отдать этого мерзавца народу, который наверняка уже вышел на улицы, требуя разорвать на шмотья убийцу принцессы. В том, что Алита мертва, никто не сомневается.

— А у меня они есть! — торжествующе заявил Гуле и вынул из внутреннего кармана несколько сложенных листков. Развернув один из них, он прочел: — Мы, Господней милостью Ахонсо… приказываем вести допрос злонамеренного мага Огюста-Эжена Лефевра по форме номер один без применения дополнительных средств устрашения. Допрос обвиняемого допустимо проводить только в присутствии адвоката, — Гуле демонстративно раскланялся во все стороны и представился: — Гербренд Гуле, инквизитор первого ранга, к вашим услугам.

Допросчик смотрел на него с непередаваемым выражением лица. То ли он хотел врезать наглому Гуле так, чтобы тот упал и не поднялся, то ли боролся с желанием взять под козырек: человек, который сумел добиться аудиенции у государя по такому делу и в такой момент, был достоин всяческого уважения. Гуле небрежно бросил на стол бумаги — мелькнули гербы, печати и подпись его величества — и, обернувшись к палачу, холодно осведомился:

— Кого ждем, уважаемый? Снимайте обвиняемого.