Девушка без недостатков

Публика, не успевшая покинуть кабинет, замерла у двери с вывернутыми шеями и изумленными лицами.

– Только не говори, что тебе не нравится, – противно кхекнул Артур Иванович и вновь сжал пальцы.

– А-а-а! – заорала Лиза и, схватив со стола бесценный макет, надела его на голову председателя правления.

– А-ах! – раздалось следом.

Троица у двери не сдержала потрясенных возгласов. Но затем кабинет председателя окутала мертвая тишина.

Минутой молчания почтили память погибшего макета. И даже не одной минутой, а двумя или пятью. Никто не мог вымолвить ни слова. Особенно Артур Иванович. На его шее, словно у африканского воина, громоздилось роскошное колье из бумаги и картона. Выпученные глаза сияли как раз над смятыми и навек испорченными колоннами, символизирующими стабильность и незыблемость банка «Антей».

– Артур Иванович, сейчас! – опомнилась первой пиар-дама. Она кинулась к начальнику, намереваясь извлечь его из недр банковских интерьеров. – Сейчас-сейчас! Ах, какая негодяйка!

Лиза нервно хихикнула. Финансовый директор тоже прятал улыбку – Артур Иванович в картонных доспехах был безумно привлекателен. Лайма молча негодовала: ей было жаль макета, и она понимала, что заказ на оформление «Антея» горит синим пламенем. Из-за противной девчонки!

– Вон! – выдохнул Артур Иванович, с шипением и свистом. Он клокотал от гнева, закипал, бурлил. – Вон!!!

– Артур Иванович, простите, мы… – униженно начала Лайма.

– Пошли вон!! Обе!!! – рявкнул председатель правления. Пиарщица суетилась рядом, она давилась от смеха. За нос Артура Ивановича зацепилось миниатюрное креслице, на ушах повисла рваная бумага. К сожалению, чувства юмора, отпущенного Артуру Ивановичу природой, не хватило, чтобы увидеть себя со стороны. Иначе и он бы от души повеселился.

Траурные ленты повисли над входом в «Артиссимо». Мрачная тень невосполнимой утраты закрыла солнце.

– Лиза, Лиза! – скорбно покачал головой Апогей Палыч. – Не ожидал от тебя!

Труд нескольких месяцев, мечта, озарявшие дизайн-студию, – все было безвозвратно уничтожено одним движением Лизы. Прощай, Италия! Прощай, невиданный гонорар!

Родион ссутулился около кульмана и не смел поднять глаз на объект своих желаний. Лайма сочилась праведным гневом.

Дизайнеры Андрей и Жанна, прервав отпуска, сегодня тоже пришли в «Артиссимо». Осчастливила присутствием и бухгалтер фирмы Светлана Вадимовна, обычно работавшая дома. В случае победы в конкурсе весь коллектив собирался закатиться в ресторан и бурно отпраздновать событие. И вот…

– Ты понимаешь, чем это чревато? Лиза! – стонал Апогей Палыч. – Мы не только конкурс проиграли, что само по себе ужасно! Весь город узнает о нашем поражении! Нет, не только конкурс! Лиза! Нас теперь и другие банки на порог не пустят! Ты оскорбила Варцевича, ты выставила его посмешищем! Мужика, который привык росчерком пера решать судьбу многих, куда более значимых персон, чем ты, Лиза! Такое не прощают, Лиза!

Лиза уткнулась в чертеж, корябала бумагу карандашиком, нервно теребила край ватмана. Ее щеки пылали алой зарей, в глазах мерцали слезы.

– Что ж! Помечтали, и хватит, – вздохнула Светлана Вадимовна.

– Ой, а я итальянский весь отпуск зубрила. Буонджорно, пер фаворэ, грациэ! Думала, пригодится, – сказала Жанна. – Спасибочки тебе, Лизонька! Милая ты девочка!

– Я тоже губу раскатал, – подключился к линчеванию Андрей. – Мне на машину как раз денег не хватало. Надеялся, получим от «Антея» премиальные, и… И-эх!

– Лиза у нас девушка обеспеченная, – желчно напомнила собратьям Лайма. – Ей премиальные «Антея» не очень-то и нужны. У нее любовники богатые, все сплошь на джипах. Обедает она непременно в «Тайлере». Одевается в бутиках. И вообще – говорить о деньгах неприлично, правда, Лизочка?

Елизавета подняла на Лайму огромные, блестящие от слез глаза. Одна слезинка сорвалась с ресницы и покатилась вниз по щеке, другая. Лиза и не догадывалась, что здесь ее, оказывается, просто ненавидят!

– Ладно, что вы набросились! – зло буркнул Родион. – Лайма, ты как гиена!

– Я не гиена! – завизжала Лайма. – Я просто хочу справедливости! Лизонька, Лизонька! Только и слышно! А разлюбимая Лизонька подложила нам гигантскую свинью!

– Лайма, я тебя не узнаю, – холодно заметил Апогей Палыч. – Я вообще-то думал, вы с Лизой подруги.

– Лайма сейчас любимую подругу с потрошками слопает, – сказал Родион. – Позвонками похрустит, ребрышки обсосет.

– Точно! – усмехнулась Светлана Вадимовна. – Ладно, Лиза, не плачь! Ничего не исправишь. Впредь постарайся быть более сдержанной!

Лиза рыдала, уткнув мокрое лицо в скрещенные на столе руки. Она не оправдывалась, не приводила аргументов в свою защиту.

– Иди-ка ты, Лизавета, домой, – вынес вердикт Апогей. – Ну что с тобой делать. Не убивать же.

Лайма непроизвольно дернулась, и в этом движении отчетливо звучало: сиюминутная казнь Елизаветы (предпочтительнее – аутодафе) стала бы наилучшим выходом из ситуации.