Девушка без недостатков

«Но почему же он мне не сказал?! – спрашивала себя Лиза. Она нервно сжимала руль, часто меняла ряды, резко тормозила, некрасиво бросала сцепление. Она нервничала. – Почему?»

Изобретательности ее ума хватило, чтобы придумать логичное объяснение происходящему. Руслан, вероятно, продал офис. Он сделал это из материальных соображений, испытывая финансовые трудности. И его молчание тоже было объяснимо. Он боялся признаться, что у него проблемы. Он стеснялся быть не на сто процентов крутым. Это понятное желание. А так как Руслан не уведомил «Артиссимо», что отказывается от услуг дизайнера, значит, собирался оплатить затраченный Лизой труд. По сравнению с ценой офиса это составит сущие копейки. Да, он наверняка в любом случае заплатит «Артиссимо», даже если придется пустить с молотка «шевроле». В Лизиной груди родился всхлип сочувствия и умиления.

Через пару километров Лиза представила, что Руслан отказался от сотрудничества, потому что разочаровался в ее профессиональных способностях. Эту гипотезу Лиза сразу же отмела в сторону. Нет, как творческой личности, ей, конечно, свойственны были сомнения. Но усомниться в собственных талантах означало похоронить себя под ногами менее талантливых, но более самоуверенных конкурентов. Поэтому Лиза гнала прочь эту мысль.

Но вскоре появилась новая версия. Руслан избавился от офиса вовсе не из-за банкротства, а из желания разорвать узы профессионального договора, связавшие его с Лизой. Ведь Лиза безапелляционно заявила: никаких личных отношений с клиентами «Артиссимо». И Руслан придумал выход. Он самоустранился, он перестал быть клиентом «Артиссимо». Эта версия казалась наиболее правдоподобной.

Стоило Елизавете вообразить, что ее оставили без контракта, без интересного заказа, отправили в корзину все разработки для офиса на улице Петрарки – и только из-за прихоти Рудницкого, из-за того, что у него взыграли чувства и он во что бы то ни стало решил приручить непокорную девицу, – Лизу охватила ярость.

«Я с ним разберусь! Я ему устрою!.. Лицемер! Негодяй! И ничего мне не сказал! И что же получается? Контракт с «Антеем» я удачно запорола. Народ безмолвствует, я отщепенка. Сейчас все узнают, что и договор с Рудницким горит синим пламенем. Апогей повесится. Лайма обольет презрением. Ну что же мне так не везет!..»

На свете, в стране, в городе, да и на улице, по которой сейчас ехала на «восьмерке» Лиза, было множество людей гораздо более несчастных, чем она. Но Лизу, естественно, волновали только ее проблемы, и они были совершенно неразрешимыми. На нее свалилось все сразу: Руслан подложил свинью, мама врала насчет зарплаты, Саша, как обычно, не звонил и не появлялся…

Последний пункт волновал и расстраивал больше всего.

Сопровождать даму в стриптиз-клуб – подобных поручений собственникам фирмы «Поможем!» еще не приходилось выполнять. И напрасно скромные, неиспорченные ребята надеялись затеряться в толпе, слиться с фоном. Увы! Анн-Мари потребовала столик у самого подиума.

На подиуме возвышался блестящий мотоцикл, сверкал хромом, переливался в разноцветных огоньках рампы. Мотоцикл выполнял роль антуража, призванного помочь стрип-мэнам наиболее полно и откровенно проявить себя перед публикой.

По мнению сыщиков, зрелище было отвратительным! Здоровякин не смел поднять глаз. Валдаев усиленно тянул через трубочку коктейль, и содержимое высокого бокала чрезвычайно его занимало – гораздо больше, чем крошечные плавки-стринги на мускулистом заду очередного стриптизера. Бедный, неискушенный Илья едва не подавился пирожным, когда увидел эти стринги!

– Какая гадость, – с омерзением прошептал Валдаев. – Это противоестественно!

Насколько радостно и возбужденно воспринял бы шоу Александр, если бы по сцене дефилировали не голые парни, а симпатичные девочки. Он плюнул бы на коктейль и убрал с лица мученическую гримасу. Он бы ликовал, он был бы счастлив.

Именно так вела себя мадам Деманже. Она надеялась временно отвлечься от мыслей о неясной судьбе внука. И благодаря воздействию алкоголя и зажигательным телодвижениям мальчиков на подиуме ей удалось исполнить задуманное.

– Я бы назвала их эндорфиногенными! Молодость имеет особое очарование! – воскликнула пьяная Анн-Мари. Она похлопала юношу по гладкому, чисто выбритому бедру. Красивый, как херувим, голубоглазый, он нагнулся к радостной мадам, играя выпуклыми мускулами, соблазняя, кокетничая. Анн-Мари ловко сунула ему за тонкую полоску трусов свернутую десятидолларовую купюру.

– Офигенными? – вопросительно поправил Здоровякин.

– Нет, эндорфиногенными! Они заставляют мой организм вырабатывать гормон радости!

– А мой – гормон отвращения. Меня сейчас стошнит. Смотреть противно!

– Ах, Ильюша, не будьте ханжой!

Валдаев, страдая, что им приходится принимать участие в жутком безобразии, заказал литровую бутылку водки.

– Илья, подключайся. Мадам, желаете водки? Вот закусочка, смотрите.

Закуску-ассорти принесли на большом подносе, и вкупе с запотевшей бутылкой она выглядела, по мнению сыщиков, гораздо аппетитнее голых бесстыдников на сцене.