Девушка без сердца

— Потому что он глуп и бестактен. — Я выдохнула, стараясь не злиться. Ну, это Брент, подобное можно было предположить.

— Если бы на месте этой женщины были вы?

А он настойчив, подумала я. И бесцеремонен.

— Давайте рассмотрим тот вариант, что вы оказались бы на месте ректора?

— Если бы я узнал, что женщина избавилась от моего ребенка… Не знаю, может быть, не убил бы, но за прочее не ручаюсь. Удовлетворены? Теперь ваша очередь.

— Я не Таллия Кэролайн, — попробовала я пойти в обход. Реакция Брента меня неприятно удивила. — Откуда я могу знать ее мотивы?

— Вы тоже женщина, — заявил Брент так, будто для меня это должно было стать откровением. — И можете понять, что она чувствовала, чем руководствовалась.

— Если бы все было так легко, — и вот теперь я уже закатила глаза. — Представляю себе заседание Суда: вызывается лицо одного пола с подсудимым, как бы вы поступили на месте подсудимого?

— Все ерничаете, — резко бросил Брент. — Боитесь посмотреть правде в глаза. Боитесь признаться себе, что главным для вас были бы чувства к мужчине. Его надежность, его чувства к вам — уже дело второе. Каждая женщина мечтает о том, чтобы понести от того, кого она любит.

Я почему-то вспомнила Джилл и ее любимые шоу. Удержаться не смогла, засмеялась, а Брент покачал головой.

— Вы кого-то любили, — произнес он. — Он разбил ваше сердце. И теперь вы боитесь позволить себе думать о том, что будет, если вы полюбите снова.

Я поразмышляла.

— Ну… — Мне не было нужды ему лгать. Даже если… вспомнить то, что было до того, как я здесь оказалась. — Есть половое влечение, есть симпатия. Бросали меня, бросала я, но как-то мне все же везло, мы всегда понимали, что вечного нет, особенно подобные чувства. Иногда это было обидно, иногда больно, но точно так же обидно и больно было и тем, с кем расставалась я. Так, нет?

— И если бы вы тогда поняли, что ваши противозачаточные не сработали?..

— Наверное, я поступила бы так же, как Таллия Кэролайн.

— И не подумали бы о чувствах отца ребенка?

Мы не заметили, как подкрался официант и начал расставлять заказанные блюда. А интересно, сколько он услышал и что подумал. Хотя — нет, какая разница. Я его вижу первый и последний раз в жизни.

— Если люди принимают меры, чтобы зачатия не случилось, значит, они готовы к решению, — сказала я, когда официант отошел. — А теперь, будьте добры, я хотела бы пообедать. К вашему сведению, я могу лишь сказать спасибо за то, что вы не дали мне это сделать в королевском дворце, потому что там один сэндвич стоит как три полноценных обеда в любом другом месте…

— Вам неприятно, — мстительно отозвался Брент.

— Нет, вы просто мне досаждаете глупостью.

И мне показалось, он счел, что эта партия осталась за ним. Но я ела суп и думала, что так будет, возможно, и лучше. Чем сейчас займется Брент? Вцепится и начнет проверять свою версию. Зато он не будет мешать. Я вернусь к себе и успею поговорить с Гордоном, Стивеном и Рупертом до того, как мы отправимся к комиссару. Ряд версий они могли уже отработать, а какие-то могли стать зацепкой.

А какая версия, кстати, есть у меня самой?

Глава тринадцатая

Руперт считал, что Томас притворяется придурком. Стивен предположил, что мог быть аффект. А я решила, что Томаса хотели подставить: в убийстве мог быть замешан любовник Таллии или… или кто-то в Академии сводил счеты с ректором.

Любовник был на первый взгляд очевиден — потому что Томас признался, что он имеется, пусть и со слов жены. Мы же установили достаточно быстро, что как минимум в этом у нас должны возникнуть сомнения. Так кто-то намерен подставить Томаса или сводит с ним счеты? Возможно, это одна версия, а не две.

День убийства. Никого на видеозаписи, но это не значило, что постороннего в квартире не было раньше. Например, за неделю, а быть может, за месяц. Что-то щелкнуло, сложилось, что-то, о чем мы пока не знаем, — и вот результат. Но насколько такой план, каким бы он ни казался фантастическим, вообще осуществим? За месяц подменить какой-то препарат в надежде, что однажды Томас или его жена его примут… или что-то подмешать в продукты… Нет, если бы это был яд, версия была бы состоятельной. Но и речи не шло о яде.

Кто-то мечтает выжить ректора с его места? Да, это возможно, и если учесть, что его позиции в Академии были незыблемы, пожалуй, обвинить его в бессмысленном и жестоком убийстве — способ добиться своего. Но в таком случае этот «кто-то» указывал сам на себя, ведь вряд ли так много бесспорных кандидатов на высшую должность, не так ли?

Или кто-то хотел убрать и самого Томаса, и того, кто гарантированно занял бы его место? Но опять же, все слишком зыбко. Убийство должно преследовать цель и оправдывать средства, а не открывать кому-то одну из вероятных возможностей.

Сколько вопросов, а ответы на них можно и не найти…