Девушка без сердца

— Зачем? — спросил комиссар так, словно это было в порядке вещей: приходить домой к коллегам по работе без приглашения.

Я не сразу сообразила, что ему на это ответить.

— По делу, — нашлась я. — Рассказал, что узнал о Таллии — сейчас мы все это тоже знаем, только наши выводы более объективны. Да, он еще негативно отнесся к тому, что я не готовлю. А сначала — сначала он полагал, что у Таллии был любовник. Его слова: «Если у женщины есть голова на плечах, у нее всегда будет любовник», а у мужчины должно быть осознание того, что он единственный. Иначе он уходит к другой.

Я услышала странные звуки и обернулась: Руперт деликатно смеялся в кулак. Комиссар тоже довольно оскалился.

— Перестаньте, — попросила я, — иначе я решу, что вы смеетесь надо мной. Это обидно.

— Никто не смеется над тобой, Сью… — отмахнулся комиссар. — Просто мы вспомнили Брента. Да, его любимые фразочки. А ему далеко не всегда доставались дела, в которых он мог проявить свои взгляды.

— Помню я один суд, — внезапно сказала доктор Меган. — Как это было давно, там тоже было непреднамеренное убийство. Хотя причинение телесных повреждений средней тяжести было очень регулярным. И помню, как Брент доказывал — ой, доказывал — громкое слово, веселил весь Королевский Суд, уверяя, что свидетель по делу совершенно нормальный.

Об этом и Руперт, и комиссар уже упоминали, мне сделалось любопытно. Комиссар то ли понял, что настал подходящий момент, то ли просто сам что-то запамятовал, то ли удачно сделал вид, потому что он поморщился:

— Что-то припоминаю, но смутно…

— Да нечего там припоминать, — проворчала доктор Меган. — Я освидетельствовала свидетеля, который, как установило следствие, в течение нескольких лет был в курсе, что подсудимый регулярно избивает жену. Разумеется, встал вопрос, почему он не заявлял об этом в полицию. Я установила, что у него врожденная задержка в развитии — легкая степень идиотии, если вам о чем-нибудь это говорит, и пара синдромов, которые вам точно ничего без дополнительных объяснений не скажут. Если проще — он не был в состоянии оценить то, что подсудимый жену избивает, потому что слышал от мужа совсем другие обоснования. «Ты мне испортила всю жизнь» и тому подобное.

— Воспринимал это как заслуженное наказание? — предположила я. — Это похоже на какую-то секту. Он был сектант?

— Секты, хоть и запрещены законом, действительно заманивают к себе людей с определенными пороками в психическом развитии, — согласно кивнула доктор. — Но нет, он был просто болен, а вот Брент — Брент теоретически абсолютно здоров. Я так считала до того, как он устроил в Суде этот цирк, потому что Коллегия в конце концов приказала его вывести. Неслыханно, за мои семьдесят лет опыта такое случилось впервые. Я позволила себе усомниться, как Брент вообще проходил диспансеризацию. Мне от него тоже досталось — вплоть до того, что я поставила серьезный диагноз здоровому человеку на основании того, что мне чужды его взгляды. По его мнению, сосед правильно понимал, что это являлось не избиением, а нормальной человеческой реакцией на оскорбление. То есть на измену жены.

— Как в старые времена, — хмыкнул комиссар. — Чуть что — пощечина, дуэль, а то и что похлеще. Он и Томасу ищет такие же мотивы.

— Нормальная человеческая реакция. — У меня в очередной раз возникло чувство, что я наткнулась на разгадку или очень близко к ней подобралась. — Брент полагает, что Таллия спровоцировала мужа. А с этим свидетелем… Что тут общего? Погодите, — я выставила руки перед собой, останавливая вал вопросов. — Может, в том, что было этой провокацией, и есть настоящий мотив? Только мы не можем понять…

Да, выразилась я настолько конкретно, что сама запуталась. Комиссар недоуменно поморгал, доктор Меган тоже казалась озадаченной, а Руперт понял, что я имела в виду, похоже, лучше меня самой.

— Сью, по-моему, имеет в виду, что Брент случайно наткнулся на верную интерпретацию, только сам это не сообразил. И по своей привычке все списывает на гадкий характер женщин. Наверное, правильно будет спросить, почему у Брента такая позиция, доктор?

Да, он абсолютно верно меня понял. Если бы не упрямство королевы, Руперт работал бы со мной в паре вместо Брента. Мне было бы легче.

И доктор Меган задала мне точно такой же вопрос:

— Как вы себя ощущаете, работая с Брентом, деточка?

— Ну-у, — протянула я. — Некомфортно.

— Можете развернуть ваш ответ?

Если бы комиссар с Рупертом куда-нибудь делись, мне было бы проще.

— У меня впечатление, что Брент постоянно принижает мои достижения только из-за того, что я женщина, — секунду подумав, сказала я. — И говорит о том, что я не соответствую его ожиданиям. Не то чтобы меня это задевало, но что-то в этом есть… как будто он самоутверждается за мой счет.

Я полагала, доктор Меган что-то ответит, но она молчала. Мне, наверное, надо было еще что-то сказать.