Девушка и Рой (СИ)

— Ты сейчас сделаешь что..? – заторможено спросила Элеонора, но Мульфэтор не ответил. То ли эта субъединица не была оснащена «голосовым модулем» хотя он и обещал увеличить число способных к коммуникации особей, то ли… не посчитал нужным ответить. Несколько секунд насекомое не двигался, будто изучая её, а затем поползло к девушке, цокая лапками по гладкому полу.

— Э-э-э, э-э! Подожди! Стой-стой-стой-стой-стой! – кричала не на шутку испуганная девушка, но всё было бесполезно. Оказавшись рядом насекомое протянуло к ней лапу. Кошмарная конечность сомкнулась на её предплечье, утащив на кровать. При этом кажущаяся хрупкость сочеталась с фантастической силой. Она и пискнуть не успела, как оказалась на спине, на кровати, ощутив под собой мягкость перины, созданной не иначе как из аналогов паучьего шелка. Стильно и статусно, если забыть что материал был получен из задницы подобного монстра. Воплощение Роя же нависло над ней, встав на дыбы. Теперь он находился в непосредственной близости, благодаря чем Элеонора могла как следует рассмотреть его. Лунный свет, лившийся сквозь ничем не забранную крышу, падал на спину членистоного, превращая его в непроницаемо чёрную тень на фоне искрящегося великолепия.

Но даже так девушка видела, что её любовник обладает вытянутым овальным телом, разделённым на сегменты. Самый крупный брюшной всё ещё стоял на полу двумя парами лап, в то время как голова и грудь, отделённые друг от друга короткими перемычками возносились над кроватью. Благодаря такому расположению пара верхних конечностей оставалась свободной. Одной он опирался об грубое подобие кровать, неуклюже сминая подложку, а второй – удерживал её за шею, не давая вырваться. Хватка тонких, колючих пальцев была легкой, но в ней чувствовалось предупреждение. Похожие на сухие, покрытые черным лаком веточки могли в любой момент сжаться, перекрыв ей доступ кислорода. И Элеонора четко понимала это, а потому не рыпалась, с ужасом глядя в глаза нависшему над ней насекомому. Его голова была обладала закругленной формой с одним острым концом, образованным сложенными вокруг рта челюстями, напоминавшими зазубренные кинжалы и двумя выпуклыми глазами. Фасеточные как и у большинства насекомых они располагались на боках и напоминали дымчато-прозрачные камни вроде чёрных опалов, внутри которых жил собственный свет. Отражавшийся в гранях отдельных глазков он словно гипнотизировал, притягивая к себе внимание. Завороженная им Элеонора не сопротивлялась, пока не почувствовала лапки на бёдрах. Её ноги разводили в стороны, готовя к проникновению.

Одновременно с этим на верхней стороне брюшка разошлись хитро спрятанные пластины, выпустившие наружу… внушительных размеров отросток. Обладавший характерной, фаллической формой он истекал слизью, пара капель упала на гладкий пол, распространяя дурманящий мускусный аромат. У Элеоноры мгновенно помутилось в голове. Она почти готова была уступить, поддавшись окутавшему её дурману афродизиака, но в последний момент осознала, что вот-вот будет изнасилована и закричала:

— Нет-нет-нет! Стой! Остановись сейчас же! – к чести Мульфэтора стоило отметить, что он сразу же остановился и отпустил её, не подумав, впрочем, отползти от кровати. Девушка сделала это сама, выбравшись из него и отбежав на противоположную сторону комнаты – чтобы между ними оказалось больше препятствий. На случай если тому приспичит, и он продолжить домогаться до неё.

— Ты что творишь?! – завопила Элеонора не своим голосом, враз вспомнив о стыдливости и прикрываясь сползшим с кровати паутинной простынёй. Не самая надежная защита от посягательств крупного бронированного насекомого, но прижав её к груди она почувствовала себя увереннее. По крайней мере теперь её стратегические места были прикрыты от алчного взора фасеточных глаз.

— Спариваюсь с тобой, – голос исходил из жвал жука и эта была первая субъединица, способная к вербальному общению. Рот на стене учёная воспринимала как устройство связи и не более. Теперь же перед ней стояло насекомое, способное складывать звуки в слова. Не слишком успешно, учитывая что исходивший от него голос, казался шипящим и свистящим. Как в каком-то плохом кино.

«Точно, шепелявый и слабодумающий» – про себя, так чтобы не услышал собеседник, подумала девушка, чувствуя как страх и оторопь, осевшие внизу живота ледяным комком, переплавляются в нечто тёмное, первобытное, обжигающее. Становятся яростью.

— Не смей! Не смей, слышишь ты, жук-переросток? Никогда без моего разрешения! – выкрикнула вышедшая из себя девушка.