Девушка и смерть(СИ)

Благодаря Голосу и Корбуччи Дева-Птица быстро продвигалась вперёд. Энрике танцевал и за принца, и за Мага, как выяснилось, ему уже приходилось исполнять эту партию в Раворской Опере, где он начинал свою карьеру. Однажды после репетиции он пригласил меня посидеть в кафе. Там Энрике рассказал мне парочку забавных случаев из своей тогдашней жизни, видимо, чтобы придать мне смелости. Потом заговорил о том, что после Птиц можно будет заняться чем-нибудь ещё. Скажем, "Франческо и Джильдой" или "Источником слёз". Если не в этом году, так в следующем межсезонье, когда снова приедет сеньор Арканжо, мне будет, что ему показать.

— Кстати, вы знаете, что "Сильвану" планируют снять с репертуара? — вдруг спросил он.

— Правда? Ведь это же старейший балет на нашей сцене!

— Вот сеньор Эстевели с сеньором Росси и решили, что он уже исчерпал себя.

— А что вместо неё?

— Пока думают, но, скорее всего, "Жозефину". Это я к тому, что вы вполне можете рассчитывать получить в ней роль.

— Вы думаете?

— Конечно. Та же Ясмин — вы ведь её уже знаете. Хореографию у нас всегда берут классическую, так что учить заново не придётся.

Я неопределённо повела плечами.

— На Рождество "Сильвана" пройдёт в последний раз, — добавил Энрике. — А новый спектакль выпустят, скорее всего, к весне.

— Посмотрим, — сказала я. — Поживём — увидим.

Мы распрощались. А на следующий день я снова имела неприятный разговор с Голосом. Андрес и Энрике раздражали его в равной степени.

— Я, понимаю, он занимается с тобой ролями, это дело весьма похвальное, — вещал "ангел", — но при чём тут совместное распивание кофе? Анжела, ты должна думать о работе, а не о мужчинах. Ни к чему переводить деловые отношения в плоскость личных, у этого счастливого супруга есть жена, пусть он ею и довольствуется.

— Неужели вы думаете, что в его отношении ко мне есть любовный интерес?

— Ты веришь, что мужчина может просто дружить с женщиной и столько делать для неё исключительно по дружбе?

— Да! Будь дело не в дружбе, за то время, что мы знакомы, это в чём-нибудь, да проявилось бы, — повторила я свой прошлый аргумент. — Мы ведь знакомы уже больше двух лет.

— Что ж, ваша дружба весьма трогательна, вот только зачем она тебе нужна? У этого Энрике хватило ума оценить силу твоего таланта, так что ты можешь не бояться остаться без его уроков, если дашь понять, что желаешь сохранять дистанцию.

— Зачем нужна дружба? А разве дружат зачем-то? Если вы так полагаете, то ваши представления о дружбе бедны и убоги. Дружат, потому что доверяют друг другу, потому что имеют общие интересы, потому что могут быть друг другу опорой и поддержкой в трудную минуту. Дружат, в конце концов, просто потому, что дружат.

— Разве ты всёго этого и не имеешь и без него?

— От кого?

— Разве я тебе не друг? Разве я тебе не помогаю и не поддерживаю? Разве у нас нет общих интересов, или ты мне не доверяешь?

Я помолчала. Действительно, неловко получилось, хотя в последнем пункте он прав. Я действительно ему не доверяю, потому что не знаю толком, что он такое, и чего в действительности хочет.

— Вы мне, безусловно, друг, — осторожно подбирая слова, сказала я, — но почему я должна из-за вас отказываться от других друзей? Разве одна дружба мешает другой?

— Мешает, если толкает к необдуманным поступкам. Ты можешь забыть, зачем живёшь на свете, увлёкшись дружбой с Корбуччи, а особенно — с этим ди Ногара.

— Но ведь могу и не забыть? К тому же, зачем я живу на свете, решаю только я.

— Я в этом не уверен. Женщины — слишком слабые существа, слишком легко поддаются тщеславию, соблазнам, а также тому, что они зовут любовью.

— Вот как? — я сухо усмехнулась. — Мне казалось, что ангелы должны лучше знать людей, а мой персональный ангел — лучше знать меня.

— Смею думать, что я достаточно в тебе разобрался. Так что тебе придётся выбирать — или я, или это юнец. Корбуччи — ещё куда ни шло…

— Это ультиматум?

— Если угодно, да.

Зря он это, очень зря.

— Ну, что ж, — сказала я. — Я завтра же напишу сеньору ди Ногара и попрошу составить мне компанию. А вы поступайте как знаете.

Ответа не последовало, да я и не ждала его. Честно говоря, сама не знаю, была ли я готова так резко сжечь мосты. Если он и вправду уйдёт, я испытаю очень сильное сожаление. Но вселившийся в меня чёрт властно толкал меня под руку, не позволяя пойти на попятную. Если меня просили, мне было очень трудно отказать, но если меня пытались заставить…

Так что с утра я и в самом деле села за составление письма Андресу. Дело оказалось нелёгким, я всё никак не могла придумать, куда бы пригласить его меня сопровождать, и чем это мотивировать. Я столько времени его избегала, и вот вдруг… Я не знала даже, как к нему обратиться. "Уважаемый сеньор ди Ногара"? Просто "Сеньор"? "Андрес"? В конце концов я решила обойтись вообще без обращения.