Девушка из Бруклина

Мы говорили уже больше часа, и я невольно успел втянуться в игру. Хотя прекрасно знал, что путь, который я прощупываю, опасен. Я понимал, что не надо ввязываться в авантюру, что обратного пути не будет. Но в тот момент мне казалось, что у меня все давно в прошлом. Я проживал период разочарований, сомнений. Сомневался во всем – в своем браке, в своих преподавательских способностях, в смысле, который до сих пор видел в своей жизни. А Зора умела находить нужные слова. Она была дальновидна и мыслила очень трезво. И когда она говорила, все выглядело возможным и достижимым. Будущее представало величественным и грандиозным. Разве не об этой встрече я мечтал? Встрече с яркой личностью, которая изменит всю мою жизнь, раздвинет рамки удобного, но слишком уж скудного существования…

Какое-то время я всеми силами сопротивлялся искушению, но Зора одно за другим отбрасывала мои возражения.

– Ты знаешь, что я не верю в бога. Американский электорат не любит кандидатов-атеистов.

– Никто не обязывает вас кричать со всех крыш, верите вы в бога или не верите.

– Я курил травку.

– Все курили, Тад.

– Я и теперь, бывает, покуриваю.

– А вот это вы немедленно прекратите, и если вам вдруг зададут на эту тему вопрос, отвечайте, что даже запаха не выносите.

– У меня нет средств, чтобы финансировать выборную кампанию.

– Находить средства – моя работа, а не ваша.

– Я уже много лет нахожусь под наблюдением врачей.

– Чем болеете?

– Депрессия, легкое биполярное расстройство.

– У Черчилля оно было, у генерала Паттона, Калвина Кулиджа, Авраама Линкольна, Теодора Рузвельта, Ричарда Никсона…

Она сметала одно мое возражение за другим, и мне уже не хотелось, чтобы Зора уходила. Мне хотелось, чтобы она продолжала говорить, орошая семя надежды, которое сумела в меня заронить. Хотелось еще и еще раз услышать, что я буду мэром пятого по величине города Америки. Хотелось хоть чуть-чуть поверить в это чудо.

3

В общем, Зора почти меня убедила – и тут вдруг сменила тон. Произошло то, с чем я не раз сталкивался впоследствии: никто не мог долго таить от Зоры своих секретов.

– Теперь мы покончили с фальшивыми отговорками и можем перейти к настоящим проблемам. Согласны?

Я сделал вид, что не понимаю.

– Что ты имеешь в виду, Зора?

– Политику. Вы давно думаете о ней всерьез, Тад. Вы для нее созданы. Достаточно прослушать любой ваш курс лекций, и это становится ясно. Ваши рассуждения покоряли нас. От ваших обличений мурашки бежали по коже. Все впитывали каждое ваше слово. Я до сих пор помню вашу гневную речь по поводу слишком большого количества низкооплачиваемых рабочих в Америке. Или отсутствия медицинских страховок. Я не забыла лекции о гибели американской мечты и мерах, которые помогли бы ее воскрешению. Умение убеждать у вас в крови.

Я открыл рот, чтобы возразить, но не нашел возражений.

– Есть какая-то очень конкретная причина, Тад, которая мешает вам заниматься политикой. Что-то, из-за чего вы всерьез сочли себя калекой, негодным для состязаний.

– Что за дешевые экскурсы в психологию!

Зора остановила меня пронзительным взглядом.

– Какой скелет застоялся у вас в шкафу, профессор Коупленд?

Я застыл, прислонившись к резному столбику, и молчал. Смотрел вдаль, на озеро, искрящееся тысячью огоньков на солнце.

Зора складывала свои бумажки в рюкзак.

– Я даю вам одну минуту, Тад, – сказала она, взглянув на часы. – Ни секунды больше. Если вы мне не доверяете, дело не выгорит и нам лучше не продолжать.

Она взяла сигарету из пачки, которую я оставил на столе, и смотрела на меня, не сводя глаз.

И я впервые почувствовал, как опасна может быть эта девушка. Мне не понравилось, как она взялась за меня. Я не люблю, когда меня припирают к стенке. Еще несколько секунд я был свободен и мог сказать «нет». Свобода – великая вещь. Но… Зачем свобода, если не можешь жить, как мечтаешь?

– Ладно, – согласился я, садясь рядом с ней. – Ты права: в моей жизни был эпизод, который может помешать моей политической карьере.

– Я вас слушаю.

– Не жди чего-то потрясающего. Заурядная банальность. Лет десять назад у меня был роман с одной женщиной.

– Кто она?

– Ее зовут Джойс Карлайл. Она работала у меня в «Берите вашу Филадельфию» – сначала волонтером, потом на зарплате.

– Ваша жена знала об этой связи?

– Если б Кэролайн узнала, она не была бы больше моей женой.

– И где теперь живет эта Джойс Карлайл?

– В Нью-Йорке. Но это еще не все. У нее есть дочь, Клэр, сейчас ей восемь.

– И вы – ее отец?

– Скорее всего, да.

– Джойс пыталась вас шантажировать?

– Никогда. Она порядочная женщина. Свободных нравов, но достойная уважения. Ее мать работает в юридической службе города.

– Вы поддерживаете отношения?

– Нет. Уже много лет я ничего о них не знаю и не стараюсь узнать.

– Маленькая Клэр знает, что вы ее отец?

– Понятия не имею.

Зора вздохнула, и лицо у нее стало отсутствующим, как и всегда, когда она размышляла. Я молча ждал ее вердикта, чувствуя себя школьником, которого поймали в буфете, когда он запустил ложку в банку с вареньем.

Именно в эту минуту я и должен был отказаться, но Зора произнесла именно те слова, которые мне так хотелось услышать.