Девушка из Дубровника (СИ)

Мы пили вино, глядя на море, на звезды, на пролетающие самолеты, почти не разговаривая. Это было то самое ощущение волшебного покоя безвременья, которое я испытала вчера, после первой нашей близости.

- Ты закончил? – спросила я.

- На сегодня да, - ответил Глеб, целуя меня в шею под волосами. – Извини, это надо было сделать обязательно.

Я подумала, что за сегодняшний день услышала от него «извини», «прости», «не сердись» столько раз, сколько не слышала от Андрея за всю нашу жизнь. Потому что у Андрея во всем и всегда была виновата я. «Ты для него ДЖ, - говорила Юлька. – Дежурная Жопа». И даже если извинения Глеба были поверхностными и мало что значили, все равно – лучше уж так, чем никак.

Когда часы внизу пробили одиннадцать, я встала и пошла в душ. На острове, несмотря на крем с сильной защитой, я все-таки немного обгорела, и теперь кожу пекло. Не сильно, но все же она чутко реагировала на малейшее прикосновение. Я вспенила гель и закусила губу, вспомнив, как днем предложила Глебу перебраться жить в душ. Словно в ответ на мои мысли, сквозь шум воды донесся тихий стук в дверь.

- Заходи! – крикнула я, пытаясь сдержать довольную улыбку и чувствуя, как наливается горячей тяжестью низ живота.

- Мы рассмотрели ваше предложение, гражданка Королёва, - сказал Глеб, отодвинув створку.

- И?

Ничего не ответив, он быстро разделся и зашел ко мне.

- Как банально, - прошептала я, обнимая его.

- Зато здорово, - возразил Глеб, скользя руками по моей груди и животу, покрытым пеной. – Все, что здорово и повторяется часто, становится банальным.

Интересно, что бы он сказал, узнав, что такой банальности в моей жизни еще не было? Да, я никогда еще не принимала душ вместе с мужчиной – так уж вышло. Это было необыкновенно. Теплые струйки воды, стекающие по раздраженной коже, возбуждали не меньше, чем жадные, тяжелые прикосновения его рук и губ. Глеб целовал меня, вода бежала по лицу, стекала на грудь, щекотала сжавшиеся бусинками соски. Я гладила его бедра, ягодицы, прижималась к нему и чувствовала, насколько сильно он хочет меня – и от этого жарко кружилась голова.

Здесь мы были уже не одни, как на острове. И хотя вода громко шумела, казалось, что меня обязательно услышат на первом этаже. Но когда пальцы Глеба, обведя треугольник внизу живота, скользнули ниже, в самую укромную глубину, я закрыла глаза и глухо застонала, запрокинув голову. Его губы нашли ямочку под горлом, и я с трудом проглотила слюну, чувствуя их теплую тяжесть. Пальцы вошли еще глубже, и тайные женские мышцы невольно сжались – то ли не пуская их дальше, то ли наоборот не позволяя выйти.

- Ника… - прошептал Глеб, и звук его голоса – хриплого, идущего откуда-то из самой темной глубины, отозвался во мне такой же темной волной острого, как бритва, наслаждения…

Выключив воду, Глеб быстро вытерся, завернул меня в сухое полотенце и отнес в комнату.

- Иди сюда, - позвала я, выпутавшись из махрового кокона.

Посмотрев на меня, чуть прищурившись, он лег на спину, и я наклонилась над ним, рассыпая языком по коже быструю морзянку точек и тире…

Потом Глеб принес из ванной щетку и осторожно расчесал мои мокрые волосы. Все плыло в сладкой истоме, а я думала о том, каким долгим был этот день. Невероятно долгим – как будто целый месяц.

- Я утром сильно храпел? – спросил он.

- Не громче, чем самолеты, - усмехнулась я, потому что именно в этот момент на посадку заходил последний на сегодня.

- Я подожду, пока ты уснешь. Ложись поудобнее.

Я повернулась на бок, спиной к Глебу. Выключив свет, он обнял меня и положил руку на живот – тяжелую, теплую. Мне стало спокойно и уютно, откуда-то со звездного неба стекала мягкая, как пух, дремота.

И вдруг, когда я уже почти заснула, перед глазами всплыло лицо Глеба, когда он говорил, что не любит то место на мысу. И тут же пробежало темным облачком недоброе предчувствие, которое тут же стер сон, похожий на меховое покрывало.

Глава 23

2 сентября

В 5.55, убедившись, что это не ядерная война, а всего-навсего первый идущий на посадку самолет, я осторожно выбралась из-под руки Глеба и вышла на балкон. Солнце еще только карабкалось из-за гор, в воздухе висела туманная дымка. По бирюзовой глади бассейна медленно и торжественно плыло надувное кресло, подгоняемое утренним бризом. Я смотрела на дремлющие в гавани яхты, слушала, как голосят, гоняясь за мошкарой, ласточки, и вдруг почувствовала его. То волшебное чувство, которое ни с чем не спутаешь. Когда оно посещало меня в последний раз? Теперь уже и не вспомнить. Значит, вчера мне не показалось.

Я делала разминку и прислушивалась к звукам в комнате – не проснулся ли Глеб. Радость и восхитительный ужас покалывали тонкими иголочками, как холодный лимонад, когда подносишь стакан к губам. То, что я собиралась сделать, было совершенно бессмысленно и, по большому счету, очень даже глупо, но уже одно то, что я наконец могла, оправдывало все.