Девушка из Кореи

«Когда директор начнет считаться с моим мнением? Я уже не мальчик. В моем распоряжении находятся несколько десятков сотрудников, и я сам могу принимать решения, которые могут повлиять на будущее компании. Так почему же он до сих пор указывает мне, что я должен делать? Даже с этим новым дипломатом он вел себя более уважительно, чем со мной, со своим сыном. Как же это раздражает. Или…это все делалось намеренно, чтобы вывести меня из равновесия? Тогда у него ничего не вышло, потому что я смог сдержаться и вообще вел себя довольно холодно и сдержанно, как и полагается настоящему наследнику кампании. Однако мой мозг уже давно начал подозревать, что отец испытывает меня, подсовывая все более трудные задания, чтобы заставить волноваться и допустить ошибку. Этот «экзамен» — лишь повод. На самом деле директору просто не терпится заслать своего сына куда подальше, а дипломат, видимо его человек, проследит, чтобы я оставался в Корее как можно дольше, пока он продолжит управлять нашей компанией без меня. Пусть даже не надеется — пока я жив, ему от меня не избавиться. Потому что я его единственный сын и законный наследник компании. И я заполучу ее любой ценой, чего бы мне это не стоило».

ⅠⅩ — Глава — 벼는 익을수록 고개를 숙인다. — Созревая, рис все больше склоняет голову

Не спеша шагая по центральному проспекту, Алиса вспоминала о недавней встрече. В старшем Сашином брате она сразу узнала Антона. Вот только старалась этого не показывать. Антон почти не изменился. Все такой же худой, но крепкий невысокий, но стройный, с тем же светлым “каштаном” на голове и свежим обветренным лицом.

Та маленькая автомойка на безлюдном шоссе была лишь началом его пути. Работа над продолжением дела своего отца закалила его и сделала успешным. Это заставило Алису, если не гордиться им, то уважать безусловно. Осматривая, будто невзначай, своим цепким взглядом товарный склад, куда привел ее Саша, она поняла, насколько серьёзно Антон относится к делу, которым занимается. Алисе сразу вспомнился тот темный сырой тоннель, по которому он тогда провел ее в крохотное подобие своего кабинета. И вот сейчас в этом просторном, чистом, светлом помещении, где каждый инструмент лежал на своем месте, она осознала — для него это не просто так. Это дело его мечты, то чем он любит и хочет заниматься в дальнейшем. А может он и на этом не остановится, а шагнет еще дальше. Кто знает…

Единственное, что ее смущало и вызывало острое недоверие, было поведение Антона. Он узнал ее, может даже одновременно с ней — она это чувствовала — но почему-то продолжал делать вид, будто они незнакомы. Если за 5 лет, что они не виделись, даже она узнала его с первого взгляда, то как он мог не вспомнить ее. Хоть Алисе в общем-то и было безразлично, но все же когда Антон в деталях расспрашивал Сашу о его аварии, когда обрабатывал ее рану, все время извиняясь за своего «неуклюжего» брата, даже когда прощался с ней — он ни словом, ни жестом не дал ей понять, что узнал ее. Это почему-то задевало Алису. “С другой стороны, прошло так много времени, а виделись мы только дважды, да и то, в обоих случаях, я была не в самом лучшем виде. Нет. Лучше так, чем если бы он узнал меня, и мы погрузились в воспоминания, от которых я пыталась излечиться все эти годы. Скоро я снова уеду и, возможно, уже никогда сюда не вернусь, так зачем же напрасно его обнадеживать. Мне это не нужно». Алиса зашла в городской парк и почти сразу свернула на безлюдную тропу, ведущую через сосновый лес к одному месту. Корейские хвойные леса, завораживающие своей высотой и ухоженностью, были ей больше по душе. Но это ее качество уже вошло в привычку. С тех пор, как она вернулась домой на родину, все поддавалось ей сравнению, даже люди не были тому исключением.

«А он, оказывается, очень заботливый старший брат. Саша к нему так тянется. Сам его воспитывает — не каждый отец на такое способен. Скорее всего, им приходится нелегко, но они не показывают этого на людях. У нас в Корее это заслуживало бы большого уважения».