Девушка из моих грез

Ох, ну до чего же она была красива! Ни прежде, ни потом не встречал я таких прекрасных девушек. Милые черты, каштановые волосы, бездонные ясные карие глаза, изящные руки, нежная кожа, обтягивавшая тоненькие, как у птички, косточки. На девушке было бело-голубое весеннее платье, на ногах простенькие белые туфельки. Чудесные серебряные сережки, похожие на капли, подчеркивали изящество маленьких ушей. Она взглянула на меня своими мягкими теплыми добрыми глазами. Уста ее прямо-таки молили о поцелуе.

— Как же мне вас благодарить? — сладким как мед голосом повторила девушка.

И мой сон оборвался. Последнее, что я увидел, было ее лицо самым крупным планом.

Наутро я проснулся в прекрасном расположении духа. Я помнил свой сон во всех подробностях, а особенно четко — прекрасный лик девушки в самом конце сновидения. И он был со мной весь день — день, который во всех других отношениях выдался гаже некуда, потому что именно в этот день мистер Миллер предупредил нашего кладовщика Грегори Шострила о грядущем через две недели увольнении. Разумеется, я разделял возмущение сослуживцев, ибо негоже так вот запросто выгонять старейшего и добросовестнейшего работника, но мой гнев был смягчен воспоминаниями о вчерашнем прекрасном сновидении.

Я уж и не чаял снова увидеть девушку из моих грез, но на следующую ночь она вернулась, чем несказанно удивила и обрадовала меня. Я лег и уснул, как всегда. И начался сон. Точнее, продолжился с того места, на котором оборвался накануне — со слов прекрасной девушки: «Как же мне вас благодарить?»

Я жил на двух уровнях. На первом уровне я понимал, что сплю, и был ошеломлен, когда сон продолжился, словно и не было целого дня бодрствования: история как будто и не прерывалась. На втором уровне я был скорее участником сна, чем созерцателем, и воспринимал последовательность событий как нечто естественное, самоочевидное и неизбежное, и мгновенно реагировал на них.

Поэтому на втором уровне я сразу же ответил:

— На моем месте так поступил бы каждый. — И добавил: — Позвольте вас подвезти.

Должен признаться, что с этого мгновения сон мой сделался менее реалистичным. Я говорил с этим прелестным созданием без малейшего напряжения, не заикаясь и не краснея, и червячки страха не копошились в голове. Разумеется, наяву все было бы совершенно иначе. То есть я, наверное, точно так же набросился бы на грабителя, но, оставшись наедине с девушкой, тотчас принялся бы натянуто улыбаться и неловко отмалчиваться. А вот во сне я вел себя учтиво и непринужденно и запросто предложил подбросить ее, куда нужно.

— Ну, если вам не придется из-за меня делать крюк…

— Нет-нет, что вы, — заверил я ее. — Куда вы направлялись?

— Домой, — ответила девушка. — На Верхнюю улицу. Вы знаете, где это?

— Конечно. Как раз по пути.

Разумеется, это было совсем не по пути. Верхняя улица расположена в Дубраве на Холмах и представляет собой эдакий закоулок при переулке. Она ведет из ниоткуда в никуда, и, если вы там не живете, у вас не может быть ни единой причины тащиться в этот глухой тупик.

Тем не менее я сказал, что мне туда и надо, и девушка благосклонно приняла это вранье. Распахнув для нее дверцу, я вдруг заметил, что машина моя, против обыкновения, сияет чистотой, и похвалил себя за то, что наконец заехал на мойку. Новые чехлы на сиденьях тоже смотрелись очень мило, и я был рад, что купил их, хотя и не помнил, как сделал это приобретение.

Когда мы покатили по Западной улице, я представился:

— Рональд. Рональд Грейди.

— Делия, — с улыбкой сказала девушка. — Делия Райт. Здравствуйте. — И девушка, протянув руку, легко коснулась пальчиками моего правого запястья.

После этого сон опять стал полностью подобен яви: мы болтали о всякой всячине — о школе, о том, как странно, что прежде мы никогда не виделись. Когда мы добрались до Верхней улицы, девушка указала на свой дом, и я остановил машину у тротуара.

— Не заглянете на чашечку кофе? — предложила Делия. — Хочу представить вас маме.

— Ой, сейчас не могу, честное слово, — я грустно улыбнулся. — Но если вы свободны вечером, приглашаю вас на обед и в кино.

Наши взгляды встретились, и мне показалось, что это мгновение сделалось бесконечным. Но тут сон оборвался.

Наутро я проснулся, чувствуя приятное тепло в правом запястье, к которому накануне прикоснулась Делия. Я позавтракал плотнее обычного и немного напугал мать (я все еще жил с мамой и старшей сестрой, ибо не видел смысла тратиться на собственную обитель), потому что громко распевал, пока одевался. А потом в безоблачном настроении отправился на работу.