Девушка из моря

– Похоже, у вас выдалось непростое утро, – начала она, когда они наконец уселись. – Я сержант Эмма Райт, а это мой коллега, констебль Кристофер Блэкфорд.

Блэкфорд поздоровался с беглой улыбкой и деловито достал из кармана блокнот и ручку.

– Можете вы сказать нам вашу фамилию? – продолжила сержант Райт.

Прикусив губу, я покачала головой.

– Не могу… не знаю. Не могу вспомнить. К сожалению.

– Все нормально, – успокаивающе произнесла она, – мы же из отдела уголовного розыска и пришли как раз для того, чтобы выяснить, что с вами произошло сегодня утром.

– Уголовного? – переспросила я, внезапно испугавшись. – Неужели я совершила какое-то преступление?

– Нет, насколько нам известно, – ответила сержант Райт, – нам просто хотелось бы попытаться установить некоторые факты. Понятно?

Я кивнула.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Непривычно. Какая-то слабость. Я совершенно потеряла память. Врач сказала, что у меня ретроградная амнезия… я не помню даже своего имени. – Впервые произнеся это признание, я почувствовала, как глаза мои невольно наполнились слезами, но я подавила их и глубоко вздохнула.

Ведь эти люди пришли помочь мне. И мне нужно рассказать им все, что я знаю, по возможности связно и разумно.

– Что вы помните об утренних событиях? – продолжила Райт. – Опишите нам ваше самое раннее воспоминание? – Помимо доброжелательности, в ее взгляде читались сосредоточенность и настороженность.

Мысленно вернувшись в прошедшее утро, я вспомнила странное смятение и страх, словно часть какого-то кошмарного сна. Обрывочного и фантастичного. Казалось, что с того момента пролетела уже целая жизнь.

– Я очнулась на берегу, – начала я, – в полубессознательном состоянии. Чувствовала холод. На меня накатывали волны, но я не могла сдвинуться с места. Точно я была слишком усталой и отяжелевшей, чтобы встать. Доктор Лазовски говорила, что, очевидно, я долго пробыла в воде. По меньшей мере больше часа.

С содроганием мне припомнилась эта холодная вода. Слава богу, что здесь под мягкими одеялами мне удалось согреться.

– А как вы оказались на берегу? – спросила сержант Райт.

– В том-то и дело, что не знаю, – ответила я.

Меня не покидало навязчивое ощущение того, что я была в море, но это не назовешь четким воспоминанием. Всего лишь какое-то смутное ощущение. Однако плавать я не могла, учитывая наличие на мне верхней одежды. И вообще, на мой взгляд, утреннее купание не входило в число моих привычек. Хотя я и не помню практически никаких своих предпочтений.

– У вас совсем нет травм?

– Только пара шишек на затылке. Они немного побаливают, но доктор считает, что серьезного вреда нет.

– Вы помните, как ударились?

– Нет. – Я покачала головой.

Ее коллега старательно строчит что-то в блокноте.

– А вы помните хоть кого-нибудь из той жизни, какой жили до того, как пришли в себя на берегу? – продолжила она.

– Нет, никого не помню. Только женщину, нашедшую меня на том пляже. По-моему, она гуляла с собакой. Поппи. Это кличка собаки. Она была в очках. Женщина, конечно, не собака, – у меня вырвался сдавленный смешок.

Должно быть, я произвожу идиотское впечатление.

– Простите, – добавила я.

– Вы держитесь просто отлично, – одобрительно заметила сержант Райт.

Я сдержала усмешку. Отлично – для выброшенной на берег идиотки, которая не помнит даже собственного имени.

– Жаль, что я ничего не могу вспомнить, – сказала я. – Доктор Лазовски говорила, что на мне был спортивный наряд. Майка и эластичные легинсы, возможно, я вышла на пробежку?

– Мы пока заберем вашу одежду в качестве вещественного доказательства, – сказала сержант Райт.

– Доказательства?

– Просто на всякий случай.

«Какой же тут может быть случай?» – подумала я.

– А в какое время дня вы впервые открыли глаза, придя в себя? – на сей раз прозвучал низкий бархатистый голос констебля Блэкфорда, ободряюще взглянувшего на меня.

– Утром, – ответила я.

– Ранним утром? Еще в предрассветных сумерках?

– Нет. Было уже светло. Лицо мое согревало солнце.

– Где вы живете? – спросил он.

Я задумалась и даже открыла рот, собираясь ответить, однако ответа не нашлось. Память начисто отказывала мне. Я попыталась представить то место, где жила. Попыталась вызвать в памяти его образ… какой-то дом? Квартиру?

– Не знаю, – уныло помотав головой, я уставилась на свои руки.

Я вдруг осознала, что на пальцах нет колец. То есть нет ни свадебного, ни обручального кольца, если только я не потеряла их в море. Или, возможно, я почему-то предпочитала не носить эти кольца. Я потерла ряд мозолей на ладони.

– Есть ли у вас какие-нибудь особые приметы? – спросила сержант Райт. – Может, татуировки? Или родинки?

– Не знаю. Могу посмотреть.

– Ладно, может, посмотрим в конце разговора?

Я кивнула.

– Может быть, вы вспомните имена каких-то знакомых вам людей? – спросила она.

Я вновь подняла глаза. На ее лице явно проявилась надежда. Мне очень хотелось вспомнить кого-нибудь. Но от раздумий у меня еще больше разболелась голова.