Девушка из универмага

— Не рассказывайте никому, что бы некоторые из этих парней не делали, — был ее совет. — Я умею сама постоять за себя и уверена, что и вы сумеете. Вы, может быть, и кра­савица, но вы не сахарная куколка. Если какой-нибудь па­рень назовет вас «деткой», или «нежной козочкой», вы не должны отвечать, но улыбнитесь и идите своим путем. Если он зайдет настолько далеко, что обнимет вас за талию или ущипнет за руку или бедро, что же, тогда вы можете за­катить ему оплеуху, если никто не видит. Но, вообще говоря, у большинства парней совсем не черная душа. Им просто хочется немножко прикрасить свою серенькую жизнь, и если бы подобных вещей не случалось со мной раз или два в день, я пришла бы в уныние и подумала бы, что лишилась своей красоты.

Впрочем, в силу одного щекотливого обстоятельства, «парни» не щипали, не щекотали и не обнимали Вин за та­лию. Они уверяли друг друга, что в ней нет ничего «соблаз­нительного» и что они, скорее влюбились бы в статую сво­боды, чем в эту английскую верзилу. Происходило это от того, что с момента появления Вин на сцене глаза укро­тителя львов зорко следили за ней. В игрушечном отделе­нии были приказчики разного рода и положения, но среди них он был как бы великаном среди карликов, и все они боялись его. Вскоре по игрушечному царству разнеслась но­вость, что «Веселая Винни» — девушка Эшера. Приказчики мужского пола имели обыкновение называть девушек умень­шительными именами или прозвищами, как, например, «Китти», «Винни», «Сэди» или «Конфетка», не желая этим нисколько оскорблять их, хотя сами они привыкли, чтобы все, кроме их «милочек», величали их мистером Джонсом или мистером Броуном. К Сэди относились очень хорошо даже штатные служащие, считавшие себя стоящими выше «сверхштатных-праздничных». Бывший пароходный служи­тель, красивый молодой швед предлагал устроить ей хоро­шее место горничной на пароходе, когда ему снова вздумает­ся «подышать соленой водой», и хотя она «ничего ему не позволяла» и частенько закатывала ему пощечины, она на­значала ему свидания в танцклассах после службы.

Рыжеволосая девушка, которая с первого дня была вол­нующей загадкой для Вин, тоже работала в игрушечном от­делении. Ее звали Лили Ливитт и, как Сэди уже успела рассказать Вин, она кокетничала с Эрлом Эшером. Вначале мисс Ливитт смотрела на мисс Чайльд ужасными глазами. Но на третий день пребывания английской девушки в игрушечном отделении произошло событие, превратившее врага в друга, и притом в самого преданного друга.

Дело приближалось к Рождеству, и в отделении игрушек и игр буквально негде было яблоку упасть между скопляв­шимися здесь матерями вперемежку с тетками и бабушками, часто в сопровождении детей всевозможного возраста. Ат­мосфера кругом была нервная. Никто не мог пробыть здесь десяти минут без того, чтобы не толкнуть кого-нибудь или отстранить с дороги чьего-нибудь ребенка. Эта духота, бе­шеная погоня за покупками; нетерпение скорее войти в от­деление и поскорее выбраться из него; аромат сосны и остро­листа, которыми было декорировано отделение; запах тепло­го лака, потных людей и дешевого меха; возбужденные го­лоса и крики уставших детей, — таков был здесь истинный дух Рождества. Магазин Питера Рольса вообще и игрушеч­ное отделение в частности представляли из себя картину того, что впоследствии в объявлениях называлось «успехом, не имевшим еще прецедента».

Третий день был самым ужасным из всех длинных без­умных дней у Питера Рольса, которые Вин пережила с тех пор, как поступила в качестве сверхштатной служащей на предпраздничное время. Десятки покупателей одновременно требовали ее услуг. Похоже было на то, словно каждая покупательница женского пола имела много пар рук, которыми хватала нужные ей вещи, размахивала деньгами или брала сдачу. И таких покупательниц становилось все больше и больше. И все-таки Вин с удивлением замечала, что некото­рые из девушек, более опытные и тратившие меньше времени на разговоры, пользовались всяким удобным случаем, чтобы полировать ногти и приглаживать волосы. Они отворачива­лись как бы для того, чтобы отыскать какую-нибудь вещь в ящиках, быстро останавливались, вытаскивали из чулка маленькое зеркальце, пудреницу или коробочку с румянами и «приводили себя в порядок», в то время как их спешащие покупатели думали, что они отыскивают игрушку. Такие приказчицы имели в своих ящичках собственное ароматное мыло и духи и были в состоянии получать, независимо от того, были ли у них, или нет, деньги, шляпы и покупать себе новое белье и чулки, когда старые изнашивались.