Девушка из золотого рога

Через две комнаты на диване сидел Хаса.

- Можно это, конечно, делать и под общим наркозом, – говорил он, - но тогда только с опущенной головой.

Она помахала ему, Хаса сразу же поднялся и подошел к ней. Она молчала. Ей казалось, он должен догадаться, какие слова готовы слететь с ее губ. Хаса был здесь, широкоплечий и крепкий, всегда готовый защитить ее. Она забыла про принца и далекие оазисы Сахары. Хаса был здесь, он был ее мужем. Сейчас должно произойти что-то страшное, и она уже не в силах этого предотвратить.

- Хаса, - начала она, - мой господин и повелитель. Твой друг, который пригласил нас к себе, нарушил законы гостеприимства. Он запер меня в безлюдной комнате, набросился на меня и хотел изнасиловать. Мне кажется я откусила ему ухо. Иди и убей его, Хаса.

Она говорила жарко, хриплым голосом. Хаса смотрел на нее ошеломленно.

- Что с тобой, Азиадэ? - Он увидел окровавленный платок в ее руках. - Откуда эта кровь?

- Мне кажется, я откусила ему ухо. Теперь ты должен его убить, Хаса. Иди и убей его! - Она стояла перед ним, хрупкая и одинокая, с опущенными руками и повторяла, почти в экстазе:

- Убей его, Хаса, убей его.

- Ты откусила ему ухо? Боже мой, ты настоящая дикарка. - Хаса смущенно улыбался.

- Я должна была перегрызть ему горло, но я всего лишь женщина. Убей его, Хаса, он меня оскорбил.

Улыбка Хасы становилось все шире. Он слишком много выпил в этот вечер. Мысль о том, что его жена откусила ухо его коллеге Курцу показалась ему несколько преувеличенной.

- Я сейчас же пойду туда. Не смотри так сурово, я уже боюсь тебя.

Он пошел через комнату. Пропахшая духами комната с картиной Ван Гога, была пуста. Хаса пошел дальше. Курц стоял в приемной с закатанными рукавами и собирался пластырем залепить себе ухо.

- Твоя ангорская кошка меня немного поцарапала, - сказал он смущенно.

Хаса покачал головой.

- Неврологи ничего не смыслят в перевязках, - презрительно сказал он. - Давай сюда.

Он промыл рану и обработал ее как следует.

- У тебя дикая жена, - пробурчал Курц, немного успокоившись, – она меня чуть не загрызла. Как я теперь покажусь на глаза своим пациентам.

- Поделом тебе, - ответил Хаса, смеясь и поигрывая ножницами, - будешь знать, как приставать к чужим женам.

- Почему приставать?- возмутился Курц, - Что это она тебе рассказала? Мы стояли в комнате с Ван Гогом, и я рассказывал ей про картину. Может быть, я позволил себе чуточку лишнего- в разговоре я положил руку ей на плечо и дотронулся до ее лица, больше я ничего не помню. Она набросилась на меня, скажу тебе, как дикая кошка, как маленькая фурия. Ты что думаешь, стал бы я соблазнять женщину, когда в соседней комнате находятся двадцать человек. И вообще: я и чужие жены, это же смешно. С меня достаточно истеричных пациенток. Кстати, завтра я пошлю тебе один случай - богатую полячку с неврозом. Предположительно рефлексоневроз.

Хаса продолжал смеяться. Курц был безобидным человеком, а Азиадэ полна гаремных представлений о нормах отношений в обществе. Восточные женщины таковы по натуре. Ему стало даже немного жаль Курца.

Пока Хаса перевязывал рану и обсуждал рефлексоневрозы богатой полячки, Азиадэ сидела на широком диване в прихожей, а какой-то мужчина с распухшим лицом рассказывал о сущности современной английской поэзии:

- В Голсуорси воплощены весь трагизм и вся бессмысленность земного существования, - говорил он.

- Да, - соглашалась Азиадэ, не отрывая взгляда от закрытой двери.

Там, за стеной, должно было происходить что-то ужасное. Почему она не слышит криков. Наверное, Хаса задушил его или ударил его по черепу молотком, а враг безмолвно упал на пол. Сейчас раздастся ужасный крик. А может? Сердце Азиадэ замерло - или есть другой победитель и Хаса лежит в луже крови? Но это было невозможно. Хаса был сильнее Курца и уж наверняка, храбрей. Кроме того, Аллах должен быть на его стороне – в этом она уверенна.

Дверь открылась. Азиадэ затаила дыхание.

- Со времен Оскара Уайльда английская литература стала земной и ощутимой. В ней чувствуется стремление к реальности, пристрастие к биографиям и фактическим данным.

- Ох, - вздохнула Азиадэ

В дверях стояли Хаса и Курц.

Левая щека Курца была заклеена пластырем.

- Небольшой несчастный случай, - смущенно улыбнулся Курц.

- Я поскользнулся с бокалом шампанского в руках. Бокал разбился и порезал мне ухо. Пустяки. Коллега Хаса оказал мне первую помощь.

Азиадэ встала и направилась к ним. Курц больше не интересовал ее. Хаса взял ее за руку и отвел к окну. Она посмотрела на него и дрожащими губами прошептала:

- Ты не убил его, Хаса? Ты позволяешь оскорблять свою жену? Ты же мой муж, Хаса. Неужели, я сама должна мстить за себя?

- Ты уже достаточно дел натворила, дитя мое, - весело и немного смущаясь, говорил Хаса. - Ты - храбрая девушка, я могу на тебя положиться. Но мы не в Азии и, если бы я убивал каждого мужчину, который выпив немного вина, оказывает тебе знаки внимания, то мне пришлось бы стать серийным убийцей. Пойми же, мы цивилизованные люди и живем в Европе.

Курц подошел к ним и робким голосом сказал: