Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера (СИ)

Квартирка у меня небольшая, компактная двушка на тридцать квадратов, так что из спальни я сразу же попадаю в гостиную и замираю на месте. Не о такой картине я мечтал с утра пораньше, это точно, а вижу я следующее: на моем идеально белом диванчике, похожем на снежный сугроб, привезенный прямиком с Антарктики, восседает моя вчерашняя барменша с большой... Ощущаю подступившую к горлу желчь и усилием воли загоняю ее обратно в желудок. Так вот эта... с большой грудью... сидит на моем диване и кормит почмокивающего младенца на своих руках. Тот так крепко вцепился в ее сосок, что аж губенки побелели...

Отступившая было дурнота снова накрывает меня с головой, и я, сопровождаемый улыбкой незнакомки, кидаюсь в ванную, где меня и выворачивает в унитаз. Причем, чем отчетливее припоминаю кормящую мамашу, тем отчаяннее хочется блевать...

Самая отвратительная картина в моей жизни!

Телка и ее кровосос-вампиреныш.

Зычно и со смаком выругиваюсь, умываюсь холодной водой и полощу рот... Так, с этим нужно что-то делать! И немедленно.

- Тебе полегчало? - доносится до меня голос этой... с младенцем.

И я цежу себе под нос:

- Полегчает, когда ты уберешься из моего дома. - Потом срываюсь с места и, замерев на почтительном расстоянии от кормящей мамаши, интересуюсь: - Что ты здесь делаешь? Я тебя точно не приглашал... особенно с этим.

Девушка качает головой.

- «Это», чтобы ты знал, - произносит она оскорбленным тоном, - моя дочь, Ангелика. - И да, ты приглашал меня в свой дом, можешь не сомневаться.

- Возможно, чтобы перепихнуться, - парирую ее слова, - но уж точно не пожить... да еще и с этим, - тычу в ребенка вытянутым пальцем.

Моя собеседница демонстративно отнимает ребенка от груди, застегивает бюстгальтер для кормящих и поправляет задранный край футболки.

- Ну-ну. - Она поднимается с дивана, похлопывая кровососку по спине. - Не пугайся этого злого, нехорошего дядю, - обращается она к дочери, - уверена, он сейчас все вспомнит и снова станет нормальным, воспитанным человеком.

Я злобно вскидываюсь:

- Я абсолютно нормален, черт тебя подери! Из нас двоих ненормальная только ты. - И с напором: - Кто ты вообще такая?

- Барменша, - отвечает та. - Мне казалось, мы вчера хорошо поняли друг друга...

- Вчера, - цежу сквозь стиснутые зубы, - при тебе не было этого младенца.

- Конечно, не было, - в тон мне отвечает девушка, - не потащу же я трехмесячного ребенка в прокуренный сигаретами бар. Ангелика оставалась у моей знакомой...

- Так и проваливай к этой знакомой! - ору я вскипевшим от гнева голосом. - Убирайтесь и ты, и твой младенец. Немедленно!

От собственного ора у меня даже уши закладывает, а боль в голове усиливается. Вот ведь пакостная ситуация! А девица, словно собираясь добить меня, произносит:

- Мне некуда идти, я тебе еще прошлой ночью об этом говорила.

- Ты ничего мне не говорила, - произношу почти по слогам. Для пущего эффекта. - Я вообще вчера с тобой не говорил... - Замечаю ее хмурое лицо и поспешно добавляю: - Разве что пригласил перепихнуться, - и с издевкой, - на что ты довольно легко согласилась. Шлюшка пышногрудая! - изображаю руками изгибы ее фигуристого тела.

- Урод, - не остается она в долгу.

Мы молчим целую минуту, хмурые и рассерженные, а потом незнакомка плюхается на мой диван и твердо заявляет:

- Я не виновата, что ты ничего не помнишь - я остаюсь. Мы, - поправляется она, - мы остаемся, - и прижимает к себе ребенка.

От возмущения у меня даже рот приоткрывается... Я знавал множество самоуверенных, если не сказать больше: наглых особ женского пола, - но чтобы настолько... Никогда!

- Только через мой труп, - отзываюсь на ее слова, и девушка парирует:

- Именно на труп ты вчера и был похож, а значит, условие соблюдено... Расслабься!

Расслабиться, конечно, не получается, зато любопытство неожиданно вспыхивает, и я искоса гляжу на свою террористку: и роста-то в ней совсем ничего, всех достоинств - грудь да тонкая талия, а гонора, поглядите-ка, выше крыши...

- Да вы меня чем-то накачали, - приходит в голову шальная мысль, - ты и эта чокнутая старушенция с «Лонг-Айлендом» и долькой апельсина... Боже, вот ведь дурак, попался, как какой-нибудь идиот! - Почти с улыбкой: - Развели, как лоха. То-то я думаю, что не мог так просто отключиться...

Девичий презрительный смешок прерывает мой монолог:

- Да ты и до той старушки был почти в улете, приятель. Скажи спасибо, что я о тебе позаботилась!

В этот момент я замечаю чемодан у стены, большой с двумя колесиками... Абсолютно чужеродный в стенах этой квартиры. Девчачий, с какими-то наклейками... Ужас, одним словом!

Идея приходит мгновенно: всего-то и нужно, сграбастать этого «уродца» и вышвырнуть его за дверь... А следом и хозяйка подтянется.

Срываюсь с места и бегу к чемодану.

- Эй, что ты делаешь? - возмущается девушка, когда я, следуя намеченному плану, хватаюсь за его ручку. - Оставь мой чемодан в покое.

- Только после того, как меня оставишь в покое ты! - лыблюсь, распахивая входную дверь и вышвыривая чемодан на лестничную площадку.