Девушка, которая, якобы, не умела любить. Часть 3

–Как?! – изумился я.

–А вот так! – раздражённо произнёс Некто. – Ничего не понимаю! Были Сгустки, – и вот их нет!

–Значит, ты всё-таки не Бог!

–Да, увы… Я тебя обманул. Тешил своё и твоё самолюбие. Обольщался. Пытался быть означенным печатью Творца и стать оным. Более не буду предпринимать никаких попыток, дабы не испортить то, что пока не испоганил. Всё в пустую. Извини…

–Именно истинный Бог тебя, возможно, простит и извинит, и улыбнётся иронично, может быть, даже засмеётся, – нахмурился я. – А, вообще, чем ближе мы к Небу, тем всё ближе и ближе приближаемся к нему, к Творцу, имён которому не счесть!

–Да, возможно… Банально, но совершенно верно. Ну, про небо. Но, смею возразить!

–Что?!

–Это у Дьявола имён не счесть. А у Бога есть только одно имя.

–И каково оно?

–Бог.

–Ну, и что же далее?

–А далее будет небытие!

–Сгинь, придурок! Какое может быть небытие!? – возмутился я. – Жизнь только начинается! Всё будет хорошо!

–Сгинул! – в моей голове вдруг воцарилась благостная тишина.

–«Александр!», – щёлкнуло в мозгу.

–«Я не Александр!».

–«Вот как?».

–«Да, так! Для тебя я – Альтер!».

–«Ну, хорошо…», – нахмурился и опечалился Серпент.

–«Боже! Как мне всё надоело!».

–«Я понимаю…».

–«Милли!», – воскликнул я без всякой надежды на ответ.

–«Ну, я всегда рядом с тобой, дорогой», – усмехнулась печально Милли. – «И всегда буду той единственной женщиной, которая тебя, как ни странно, пока любит и терпит!».

–«А за что ты меня любишь и терпишь?».

–«За всё… За твои невыносимо голубые глаза. За их прищур. За ямочки на щеках. За твой тонкий и такой оригинальный и редкий в наше время, ум. И ещё люблю тебя за то, что у тебя превосходное чувство юмора. Юмора, как и ума, так мало в наше время в мужчинах. Юмор и ум – удел избранных. Увы, но это так, и никак иначе».

–«А я люблю тебя за то, как ты умеешь нежно и трепетно брать мой член в рот и ласкать его до бесконечности, и за то, как я жажду и мечтаю мастерски делать подобное действо в отношении твоего заветного места между чудесных и самых стройных в мире ножек. О, моя любимая и самая сладкая в мире женщина! Я люблю тебя за всё, моя радость! Ты идеальна и неповторима! Ты уникальна и несравненна ни с кем и ни с чем во всех четырёх Мирах!».

–«Боже мой!».

–«Да, согласен! К нему воззовём! Если не к нему, то к кому?!».

–«Прощайте Величайший Господин!».

–«Что?! Нет!!! Не уходи!!!».

–«Увы, увы, мне пора…».

–«Милли!!!».

–«До встречи, мой милый!».

–«Нет!!!».

Я проснулся весь в поту и в диком и непереносимом отчаянии. Сердце бухало в груди. Руки тряслись. Всё тело дрожало. Вот это сон! Но он вроде бы являлся полной реальностью секунду назад!?

ГЛАВА 35.

Садись за жизненный пир, но не

облокачивайся на него.

Пифагор.

И был день первый! Самый первый! О, как же я не люблю и не терплю эти первые дни! Ну, я о проклятых понедельниках! Ужас! Тоска! Гадость! Обречённость и полное отчаяние царят в моей душе. Сегодня, ко всему, ещё и тринадцатое число! Невероятно! Быть такого не может! Понедельник! Тринадцатое!

Всё! Никуда не иду, не перемещаюсь, не лечу, не хожу и даже не еду, не плыву и не ползу! Лежу на любимом диване, просто пью пиво и тупо, и до полного остервенения, смотрю телевизор с его бесконечно глупыми и убогими программами. Ничего более! Ни, ни!

Ах, да! У меня скопилось немало газет. Всё! Читаю их запоем, с огромным и невыносимым удовольствием, самозабвенно, и до страстного, глубокого и сладостного изнеможения! До тёмного и качественного сна! Тупо и крайне усердно!

Рядом со мною вдруг возник Серпент. Одет он был в длинный, чёрный и кожаный плащ на меху, на голове его покоилась такая же шляпа. В руках Великий Господин держал бутылку, очевидно, дорогого коньяка, и внимательно разглядывал её.

–Проблема остаётся у нас, Величайший Господин. Миры ждут Вашего решения… – задумчиво сказал Серпент.

–Чёрт с ними…

–Ну, не следует быть таким категоричным и строгим. Миры, всё-таки, существуют, и если они вдруг исчезнут, то это скорбное происшествие аукнется непонятно где и как. У меня есть предположение, что, возможно, исчезнет и Ваш Сгусток.

–Категоричность и строгость, – признак воли!

–Не всегда.

–Может быть…

–А коньяк-то неплох, – Серпент выжидающе вертел бутылку в руках. – Выдержан. Армянский. Не люблю и не терплю армян, но перед их натуральным, многолетним и настоящим коньяками преклоняюсь и почти трепещу.

–Почти трепетать невозможно. Трепет предполагает полный и окончательный всплеск чувств и эмоций, и не менее того. Что такое почти? Почти, – это то же, что ничто и никак, – усмехнулся я. – А насчёт армян…

–Ну, и?!

–А кто же их любит? – устало произнёс я, встал и потянулся. – А, вообще-то, именно я их люблю! Хорошие мужики. Предприимчивые, лукавые, с нехилым чувством юмора. Импульсивные. Даже слишком, с перебором. Но, по сути своей, гостеприимные, добрые и даже несколько наивные. В, общем-то, довольно неплохие ребята.

–Вот как? – удивился Серпент. – Ну, о Вашей нелюбви к армянам, вообще-то, ходят легенды!