Девушка, которая играла с огнем

Экстрём заявил о своем открытом недоверии Сони Мудиг. Он уселся за свой стол и замолчал с упрямым выражением лица. Его решение было неоспоримым.

– Мудиг, – наконец сказал он. – Доказать, что вы сливаете информацию, я не могу, но в этом расследовании я не питаю к вам доверия. Вы отстраняетесь, и мое решение вступает в силу с данной минуты. До конца недели вы свободны. В понедельник получите новое задание.

Выбора не оставалось. Мудиг кивнула и пошла к двери. Бублански остановил ее.

– Соня, для протокола. Я ни в грош не ставлю эти обвинения и полностью тебе доверяю, но здесь не я решаю. Зайди ко мне в кабинет, когда соберешься домой.

Мудиг кивнула. Экстрём был явно зол. Лицо Бублански пошло яркими пятнами.

Когда Соня Мудиг вернулась в свой офис, где они с Никласом Эрикссоном занимались компьютером Дага Свенссона, ей хотелось плакать от злости. Эрикссон покосился на нее и заметил, что она расстроена, но ничего не сказал, и она тоже. Сев за свой письменный стол, Соня вперилась взглядом в стенку. В комнате стояла гнетущая тишина.

Наконец Эрикссон извинился и сказал, что ему надо выйти, а потом спросил, не хочет ли она кофе. Она покачала головой.

Едва он вышел, Мудиг поднялась, надела кутку, взяла сумку и пошла к кабинету Бублански. Он предложил ей сесть.

– Соня, я этого так не оставлю, иначе пусть Экстрём и меня отстраняет от расследования. Я не потерплю подобного и найду виновного. А пока ты продолжишь оставаться в следственной группе по моему личному приказу. Ясно?

Она кивнула.

– Ты не пойдешь домой и возьмешь отгул до конца недели, как сказал Экстрём. Я поручаю тебе съездить в редакцию «Миллениума» и снова поговорить с Микаэлем Блумквистом. Попроси его помочь тебе разобраться с материалами на жестком диске Дага Свенссона, у них в «Миллениуме» есть копия. Если нам поможет кто-то уже работавший с материалом, мы сможем сэкономить массу времени на сортировки важного и неважного.

Соня Мудиг почувствовала, что ей легче дышится.

– Я ничего не сказала Никласу Эрикссону, просто ушла.

– Ничего. Я скажу ему, чтобы он присоединился к работе Курта Свенссона. Ты не видела Ханса Фасте?

– Нет, он ушел сразу после нашего заседания.

Бублански вздохнул.

Из больницы Сёдера Микаэль Блумквист вернулся домой около восьми утра. Он чувствовал, как сильно не выспался, а ведь на встречу с Гуннаром Бьёрком после обеда в Смодаларё ему нужно прийти со свежей головой. Он разделся, поставил будильник на половину одиннадцатого и проспал почти два часа. Потом принял душ, побрился и надел свежую рубашку. Когда он вышел на площадь Гулльмарсплан, раздался звонок мобильника. Это была Соня Мудиг, она хотела поговорить. Микаэль объяснил, что направляется по делу и встретиться не может. Когда она объяснила, о чем идет речь, он посоветовал ей связаться с Эрикой Бергер.

Соня Мудиг поехала в редакцию «Миллениума». Застав Эрику Бергер на работе, она подумала, что ей нравится эта уверенная в себе женщина, немного властная, с симпатичными ямочками на щеках и короткой светлой челкой. Чем-то она напоминала постаревшую Лору Палмер из сериала «Твин Пикс». Ей даже пришла в голову вздорная мысль, не лесбиянка ли Бергер, ведь если верить Хансу Фасте, все женщины в этом расследовании имели такого рода сексуальные предпочтения. Но тут она вспомнила, что где-то читала о ее муже, художнике Грегере Бекмане. Эрика выслушала ее просьбу о помощи при разборе материалов на жестком диске Дага Свенссона.

– В этом я вижу некоторую проблему, – озабоченно произнесла она.

– Объясните, пожалуйста.

– Не подумайте, что мы не хотим найти разгадку убийства или помочь полиции. Тем более что у вас есть весь материал из компьютера Дага Свенссона. Проблема скорее этического плана: журналисты и полиция не слишком удачно сотрудничают.

– Поверьте мне, я почувствовала это на себе сегодня утром, – улыбнулась Соня Мудиг.

– А в чем дело?

– Да ничего особенного. Это мои личные проблемы.

– Ладно. Чтобы средствам массовой информации доверяли, нужно соблюдать четкую дистанцию по отношению к органам власти. Журналисты, которые бегают по полицейским участкам и сотрудничают со следствием, со временем становятся мальчиками на побегушках у полиции.

– Мне доводилось встречаться с такими, – заметила Мудиг. – Но, насколько я знаю, бывает и наоборот: полицейские оказываются на побегушках у газет.

Эрика Бергер рассмеялась.

– Верно. Должна признаться, мы в «Миллениуме» просто не располагаем средствами, чтобы платить подобным журналистам на побегушках. Речь ведь не о том, что вы хотите допросить кого-то из наших сотрудников – на это мы бы пошли без разговоров. Сейчас у нас с вами идет речь о формальной просьбе оказать вам активную помощь в расследовании, предоставить наш журналистский материал в ваше распоряжение.

Соня Мудиг кивнула.

– Здесь существуют две точки зрения. С одной стороны, дело касается убийства одного сотрудника журнала. С этой точки зрения мы поможем вам всем, чем можем. Но с другой стороны, есть кое-что в наших материалах, что мы не можем выдать полиции. Это относится к нашим источникам.