Девушка, которая играла с огнем

– Значит, он мог бы сделать карьеру боксера? – спросила Эрика.

Паоло Роберто покачал головой.

– Мюнстер рассказал, что тот совершенно не годился для ринга. Тому было несколько причин. Во-первых, он был просто необучаем: стоял как вкопанный и махал руками как попало. Во-вторых, он был фантастически неуклюж; то же самое можно сказать о парне, с которым я дрался в Нюкварне. Но самая большая проблема состояла в том, что он не умел соизмерять свою собственную силу. Время от времени он наносил своим противникам страшные травмы, даже во время обычных тренировочных боев. Результатом были сломанные носы, разбитые челюсти и масса всякого другого, совершенно необязательного. Они просто не могли держать его в клубе.

– Хоть и мог боксировать, а все же не получалось, – сказала Малин.

– Именно. Но непосредственная причина его удаления была чисто медицинская.

– Что же это такое?

– Этому парню было невозможно причинить боль. Сколько бы ему ни доставалось в ринге, он только отряхивался и снова лез в бой. Оказалось, что у него редчайшая болезнь, называется congenital analgesia.

– Congenital… что?

– Analgesia. Я уточнил. Это наследственное генетическое отклонение, при котором передающая субстанция в нервных синапсах не функционирует как надо. Он не чувствует боли.

– Господи. Так для боксера это баснословная удача!

– Ничего подобного. Это, можно сказать, смертельно опасно. Большинство людей, страдающих нечувствительностью к боли, умирают сравнительно рано, в двадцать – двадцать пять лет. Боль – это сигнализация организма, сообщающая нам о том, что с нами что-то неладно. Если вы положите ладонь на раскаленную плиту, то почувствуете боль и быстро уберете руку. А при этой болезни вы ничего не заметите, пока не запахнет жареным.

Малин и Эрика переглянулись.

– Так это кроме шуток?

– Абсолютно. Рональд Нидерман не способен ничего чувствовать, как будто находится круглые сутки под местным наркозом. Он выживает потому, что этот недостаток компенсируется другим генетическим даром. У него поразительные физические данные и чрезвычайно крепкий костяк, что делает его практически неуязвимым. Его природная сила чуть ли не уникальна. И у него отличная заживляемость ран.

– Как я погляжу, матч у вас был интересный…

– Еще бы. Не хотелось бы такое повторить. Единственное, что возымело хоть какое-то действие, был удар в пах, который ему нанесла Мириам Ву. На секунду Нидерман даже свалился на колени… Может быть, это произошло потому, что с ударом в такую область связана определенная моторика. Боли он наверняка и тут не почувствовал. Уверяю вас, если бы она мне так засадила, я бы упал замертво.

– Но как вам все же удалось его победить?

– Люди с такой болезнью, как у него, получают травмы наравне со всеми остальными. Пусть этот Нидерман сделан хоть из бетона, но когда я саданул его доской по голове, он упал на пол. Возможно, получил сотрясение мозга.

Эрика бросила взгляд на Малин.

– Пойду позвоню Микаэлю, – сказала та.

Блумквист услышал звонок мобильника, но был так возбужден, что взял трубку лишь на пятый сигнал.

– Это Малин. Похоже, что Паоло Роберто узнал, кто этот верзила-блондин.

– Хорошо, – рассеянно ответил Микаэль.

– Ты сейчас где?

– Трудно объяснить.

– Голос у тебя немного странный.

– Извини, что ты сказала?

Малин коротко пересказала информацию, полученную от Паоло Роберто.

– Отлично. Попробуй теперь поискать его в разных регистрах. Мне кажется, дело не терпит отлагательств. Звони мне на мобильник.

И Блумквист закончил разговор не попрощавшись, что несколько озадачило Малин.

В этот момент Микаэль стоял у окна и поражался виду, открывавшемуся на Старый город и дальше на Сальтшё. Он был ошеломлен, почти растерян. Начав осмотр квартиры Лисбет Саландер, Блумквист увидел сначала кухню, вход в которую располагался справа. Затем шли гостиная, кабинет, спальня и небольшая комната для гостей. Похоже, ее еще ни разу не использовали: матрас так и лежал в пластиковой упаковке, простыни не постелены. Вся мебель была новой, прямо из магазина «ИКЕА».

Но не это поражало.

Микаэля потрясло то, что Лисбет Саландер купила бывшую квартиру известного промышленника Перси Барневика стоимостью двадцать пять миллионов и площадью триста пятьдесят квадратных метров.