Девушка, которая играла с огнем

   — Так не годится! — крикнул с места репортер из вечерней газеты. — Либо она у вас подозреваемая по делу об убийстве, либо нет — одно из двух!

   Бублански беспомощно взглянул на прокурора Экстрёма.

   — Полиция проводит широкое расследование по всем направлениям, мы, конечно, прорабатываем несколько сценариев. Но в настоящий момент появились подозрения в отношении поименованной женщины, и полиция считает первоочередной задачей найти ее. Подозрения основаны на технических данных, полученных в результате осмотра места происшествия.

   — И какого рода эти данные? — тотчас же спросили из зала.

   — В настоящий момент мы не можем вдаваться в подробности технического характера.

   В ответ на это, перебивая друг друга, заговорили сразу несколько журналистов. Экстрём поднял руку и указал на репортера из «Дагенс эко», с которым ему уже приходилось встречаться и которого он считал достаточно уравновешенным.

   — Инспектор уголовной полиции Бублански сказал, что она проходила лечение в психиатрической клинике. По какому поводу?

   — У этой женщины было… трудное детство и довольно часто возникали разные проблемы. Она находится под опекой, и владельцем оружия был ее опекун.

   — Кто он?

   — Это лицо, застреленное в собственной квартире в районе Уденплана. В настоящее время мы не хотим сообщать его имя по той причине, что его родственники еще не были извещены о происшествии.

   — Какой у нее был мотив для убийства?

   Бублански взял микрофон.

   — В настоящий момент мы не можем высказываться по поводу мотивов.

   — Привлекала ли она ранее внимание полиции?

   — Да.

   Следующий вопрос задал репортер с характерным звучным голосом, который прорезал общий гул:

   — Она представляет опасность для общества?

   Подумав секунду, Экстрём утвердительно кивнул.

   — Мы обладаем информацией, которая характеризует ее как человека, склонного в затруднительном положении прибегать к насилию. Мы решили публично заявить о ее розыске, потому что хотим как можно скорее войти с ней в контакт.

   Бублански кусал губы.

   В девять часов вечера инспектор уголовной полиции Соня Мудиг все еще находилась в квартире адвоката Бьюрмана. Позвонив домой, она объяснила мужу, почему задерживается — после одиннадцати лет супружеской жизни муж смирился с тем, что у нее никогда не будет нормального рабочего дня с девяти до пяти. Устроившись за письменным столом в кабинете Бьюрмана, она занималась разбором вынутых из ящиков бумаг, как вдруг в открытую дверь постучали и на пороге появился констебль Бубла с двумя чашками кофе и синим пакетиком, в котором лежали булочки с корицей, купленные в «Прессбюро». Она устало махнула рукой, приглашая его войти.

   — Чего нельзя трогать? — по привычке спросил Бубла.

   — Здесь в кабинете техники уже закончили. Сейчас они работают в спальне и в кухне. Остается еще тело.

   Бублански подвинул себе стул и сел напротив Сони. Она открыла пакет и достала булочку:

   — Спасибо! Я так хочу кофе, просто умираю!

   Оба молча принялись за еду.

   — Я слышала, что на Лундагатан все вышло не очень удачно, — сказала Соня, покончив с булочкой и облизав пальцы.

   — Там никого не застали. Нашлась непрочитанная почта на имя Саландер, но живет там некая Мириам By. Пока что мы ее не нашли.

   — Кто она такая?

   — Я толком не знаю. Фасте собирает о ней сведения. Она была вписана в контракт примерно месяц назад, но в квартире, похоже, живет только один человек. Мне кажется, Саландер съехала, не сообщив своего нового адреса.

   — Может быть, у нее это было заранее спланировано.

   — Что? Тройное убийство? — Бублански безнадежно покачал головой. — Эту кашу нам еще расхлебывать и расхлебывать. Экстрём добился своего и провел пресс-конференцию, так что в ближайшее время средства массовой информации устроят нам такую веселую жизнь, что только держись. Ты что-нибудь нашла?

   — Кроме Бьюрмана в спальне… нашла пустую коробку из-под «магнума». Револьвер сейчас в лаборатории на предмет отпечатков. У Бьюрмана тут лежала целая папка копий ежемесячных отчетов о делах Саландер, которые он отправлял в Опекунский совет. Если верить отчетам, то Саландер — ангел с крылышками.

   — Надо же — и он туда же! — воскликнул Бублански.

   — Куда — туда?

   — Еще один восторженный поклонник Лисбет Саландер!

   Бублански вкратце сообщил, что он услышал о ней от Драгана Арманского и Микаэля Блумквиста. Соня Мудиг молча выслушала его рассказ. Когда он закончил, она взъерошила себе волосы и протерла глаза.

   — Странно как-то! — сказала она.

   Бублански задумчиво кивнул, кусая губы. Соня Мудиг покосилась на него и с трудом удержалась от улыбки. У него было грубое, словно топором вырубленное, лицо, но когда он приходил в недоумение или чувствовал неуверенность, оно принимало обиженное выражение. Именно в такие минуты она мысленно называла его Констеблем Бублой. Она никогда не употребляла этого прозвища в разговоре с ним и не знала, откуда оно взялось, однако ему это необычайно шло.

   — О'кей! — сказала Соня. — Насколько надежна у нас почва под ногами?