Девушка, которая ушла под лед

– Мне нужно… – повторила я, потому что притяжение стало очень сильным, зуд охватил плечи. В коридор. Направо…

Зуд спустился к рукам, достиг кончиков пальцев, превратился в жжение. Пальцы задергались, выламываясь под неестественными углами, – зуд пытался найти выход. Доктор Логан ослабил хватку и наблюдал за безумным танцем моих рук. Затем глянул на показание прибора, нахмурился.

– Это не судороги, – констатировал он и уставился на меня. Будто ждал, что дрожь прекратится сама по себе.

Я встала, потянула за собой провода, попыталась оторвать датчики. Доктор Логан нажал какую-то кнопку над кроватью и обхватил меня руками. Могло бы показаться, что он меня обнял, только вот я не могла шевельнуться. Я была почти как в смирительной рубашке. В палату кто-то вошел, я почувствовала укол в предплечье, перед глазами все поплыло. Мне стало смешно, я, наверное, даже захихикала. А потом погрузилась в темноту.

Мелинда мыла мне голову. Шампунь ужасно вонял химией. В салоне, куда ходили мы с мамой, обычно пахло кокосом и мятой. Но тут был не салон… Запах шампуня напоминал средство для мытья унитазов, а по консистенции походил на штуку, которой мама смазывала мне порезы. Я лежала на кровати на спине, ноги под подушкой, а голова свешена с краю. В висках пульсировала кровь. Хотелось верить, что положение вниз головой не усугубит состояние моего мозга.

Родители вышагивали по палате, как дикие звери по клетке. Доктор Логан стоял у дверей. Я смотрела на все это вверх тормашками, от чего начинало мутить, поэтому я просто закрыла глаза и слушала разговор, пока медсестра кончиками пальцев втирала в кожу головы шампунь.

– Мы должны забрать ее домой. Обязательно, – сказала мама. – В интернете пишут, что нет ничего хуже больницы и здесь нечего делать, если нет угрозы жизни. А так в больнице можно заболеть еще сильнее. Правда ведь?

Доктор Логан неловко молчал. Наверняка врачи ненавидят интернет. Заговорил папа:

– Я общался со страховой компанией. Если мы проведем здесь еще некоторое время, то и возвращаться ей будет некуда – придется продать дом из-за долгов.

Вот теперь я узнавала папу. Наверняка завел в «Экселе» специальную табличку, куда вносит все расходы за последние две недели. Думаю, там даже есть колонка для трат на кофе и шоколадки из аппарата. Интересно, он планирует оформить налоговый вычет?

– У нее ЭЭГ без особенностей, но меня смущает дрожь в руках. Было два эпизода, и оба раза она была очень возбуждена, – сказал доктор Логан.

Я откашлялась. Возбуждена? Так это называется? Да я полностью теряла над собой контроль. Мне давали успокоительное. Успокоительное!

– Она ведь идет на поправку. Я вижу, что ей гораздо лучше. Я буду заботиться о ней дома, – сказала мама.

А я знала, что мне не лучше. Я открыла глаза и поймала взгляд доктора Логана. Но, кажется, он не понял, что я хочу сказать. В конце концов, я висела вниз головой, а из-за силы притяжения довольно сложно изобразить на лице панику и недоверие. А может, я и преуспела, просто доктор Логан слишком мало меня знал, чтобы понять.

– Давайте выйдем и обсудим все вне палаты, – сказал он.

Шаги стихли. Мелинда смыла с моих волос шампунь, вытерла голову полотенцем. Я осталась одна.

Через десять минут решение было принято. Меня отпускают домой.

– С моей стороны претензий к твоему здоровью нет, – сообщил доктор Логан. – Конечно, остаются ребра, но это не моя специализация в любом случае. – Он подмигнул. Я прищурилась.

Еще несколько часов прошло, пока в больнице оформляли необходимые документы. Мама прочитала мне конец «Уловки-22». Я поняла, что моя реабилитация – та самая «уловка двадцать два». И еще кое-что поняла. Смерть – это конец. Только это не конец. Конец – это не смерть. Отсутствие жизни – это конец.

Доктор Логан сказал, что я должна являться на ежемесячную консультацию, что, возможно, потребуется повторить МРТ или ЭЭГ – в зависимости от симптомов. Похоже, мне удалось избежать каких-либо длительных неврологических последствий. Если не считать дрожи в руках. Но, кажется, врач полагал, что она пройдет сама по себе. Мне бы не хотелось, чтобы приступ случился в школе. У меня и так имидж ботанички. Быть ботаничкой с трясущимися руками мне совсем ни к чему.

Когда родители ушли в больничное кафе, чтобы купить еды, я добралась до телефона и набрала единственный номер, который помнила наизусть, кроме своего собственного.

– Меня отпускают домой, – медленно произнесла я в трубку.

– Слава богу! – выдохнул Деккер. То ли по телефону он не почувствовал, насколько мне страшно, то ли знал меня не так хорошо, как я думала. – Не волнуйся, – добавил он. – Я буду ждать тебя.

Я вздохнула с облегчением и повесила трубку, чтоб не сказать слова, о которых потом буду жалеть. Например: «Я очень боюсь».

Вернулся доктор Логан дозаполнить какие-то бумаги и предупредить о возможных побочных эффектах.