Девушка, которая застряла в паутине

– С обеих сторон действовали профессионалы. Стрелок, кажется, стоял, наблюдая за дверью от низкой зеленой стены по другую сторону улицы, прямо перед парком. Многое говорит за то, что это был тот же мужчина, который убил Бальдера. Правда, никому, похоже, не удалось толком разглядеть его лицо – возможно, оно было как-то закамуфлировано. Но он вроде бы двигался с той же скоростью и эффективностью. А к другому лагерю относилась та женщина.

– Что нам известно о ней?

– Немногое. Одета, как мы полагаем, в черную кожаную куртку и темные джинсы. Молодая, темноволосая, вроде бы с пирсингом, немного похожа на рокершу или панка, и еще маленького роста и какая-то взрывная. Она появилась ниоткуда, бросилась на мальчика и спасла его. Все свидетели сходятся на том, что она едва ли обычный человек из толпы. Женщина мчалась так, будто специально тренировалась, или, во всяком случае, как будто ей уже доводилось бывать в подобных ситуациях. Она действовала крайне целеустремленно. Далее – машина «Вольво»; и тут у нас противоречивые сведения. Кто-то утверждает, что она просто случайно проезжала мимо и что женщина с мальчиком вскочили в нее на ходу. Другие – прежде всего парни из Института менеджмента – считают, что машина являлась частью операции… В любом случае боюсь, что нам на голову свалилось еще и похищение.

– Какой же в нем смысл?

– Вопрос не ко мне.

– Значит, получается, что женщина не только спасла мальчика, но и похитила его? – спросила Габриэлла.

– Похоже на то, а разве нет? Иначе она уже наверняка проявилась бы.

– Как она попала на место происшествия?

– Пока неизвестно. Но один свидетель, бывший главный редактор профсоюзной газеты, говорит, что женщина показалась ему знакомой или попросту известной, – ответил Рагнар Улофссон.

Он добавил что-то еще, но Габриэлла уже перестала слушать. Она даже оцепенела и подумала: «Дочь Залаченко, это должна быть дочь Залаченко», – хотя, конечно, знала, что данное определение крайне несправедливо. Дочь не имела с отцом ничего общего. Напротив, она его ненавидела. Однако Габриэлла стала рассматривать ее как дочь Залаченко с тех пор, как несколько лет назад прочла о деле Залы все, что могла найти. И пока Рагнар Улофссон высказывал свои соображения, ей подумалось, что все встало по своим местам.

Еще накануне Габриэлла увидела несколько точек соприкосновения между бывшей сетью контактов Залы и группировкой, называвшей себя Пауками. Но тогда она отвергла эту мысль, посчитав, что существуют пределы того, насколько преступники способны развить свою компетентность. Проделать путь от потрепанных типов, тусующихся в кожаных жилетках по мотоклубам и листающих порножурналы, до воровства новейших технологий – это звучало неправдоподобно. Тем не менее эта мысль засела у нее в голове, и Габриэлла даже подумывала, не могла ли девушка, которая помогла Линусу Бранделю отследить вторжение в компьютеры Бальдера, оказаться дочерью Залаченко. В одном из документов Службы безопасности, касавшемся этой женщины, значилось: «Хакер? разбирается в компьютерах?», и хотя вопрос казался скорее случайным, вызванным тем, что женщина получила на удивление хорошие отзывы о своей работе в «Милтон секьюрити», было ясно, что она уделяет много времени изучению преступного синдиката отца.

Однако самым очевидным в данном контексте представлялось все-таки наличие связи между ней и Микаэлем Блумквистом. Как именно выглядела эта связь, было неясно, но Габриэлла ни на секунду не верила в злобную болтовню о подцеплении на крючок или садомазохистском сексе. Однако связь существовала, и оба они – Микаэль Блумквист и женщина, которая подходила под описание дочери Залаченко и, по словам свидетеля, выглядела знакомой, – похоже, что-то знали заранее о выстрелах на Свеавэген. А потом Габриэлле позвонила Эрика Бергер и хотела поговорить о чем-то важном, связанном с этим происшествием… Разве все это не указывает в одну сторону?

– Мне тут кое-что пришло в голову, – произнесла Габриэлла, возможно слишком громко, и прервала Рагнара Улофссона.

– Да? – раздраженно отозвался тот.

– Мне подумалось… – продолжила она, уже собираясь изложить свою теорию, как обратила внимание на кое-что, заставившее ее засомневаться.

В общем-то, ничего особенно странного в этом не было. Просто Хелена Крафт опять усиленно записывала только что сказанное Рагнаром Улофссоном. Вроде бы хорошо, когда высокий начальник проявляет такой интерес к делу. Однако какое-то чрезмерное усердие в скрипе ручки все-таки заставило Габриэллу задаться вопросом, неужели этому высокому начальнику, в задачи которого входит следить за общей картиной, действительно следует проявлять такую дотошность в отношении каждой маленькой детали? Гране почему-то стало очень неприятно. Это ощущение могло объясняться тем, что она собралась указать на человека без достаточных оснований, а может, скорее, тем, что Хелена Крафт, осознав, что за ней наблюдают, пристыженно отвела глаза и даже покраснела, – но, так или иначе, Габриэлла решила не заканчивать мысль.

– Или, вернее говоря…

– Да, Габриэлла?