Девушка, которой он не знал (СИ)

— Отец звонил Диме на следующий день после... — сказала, так и не глядя на дочь. — Я тоже звонила. Мы просто хотели узнать, как ты. Попросить прощения хотели. Но мы понимали, что ты не готова с нами говорить. Папа сказал, что мы должны принять это, не давить на тебя, не пытаться связаться. А ты, если когда-то почувствуешь, что готова и хочешь нас услышать и увидеть, сама позвонишь. Я поняла, что он прав, сказала себе, что надо смириться. Правда, когда отец попал в больницу, хотела сообщить, но он запретил. Сказал, что мы должны оставить тебя в покое, не мешать стать счастливой. А потом добавил, — всхлипнула, — если случится что-то, я должна тебе передать при случае, что папа любит тебя, — расплакалась и спрятала лицо в ладонях.

В душе огнем запекло! И у самой слезы потекли из глаз. Аж губы дрожали от боли и обиды.

— Как не вовремя вы решили дать мне свободу выбора, — пропустила сквозь зубы Катя.

— Я знаю, что причинила тебе много страданий, уже поняла, — закивала мать, — и мне очень жаль, что это понимание пришло через такие события. Даже подумать страшно, что могло бы произойти, если бы не Дима...

Мать подошла очень близко к тому, что волновало Екатерину. Грушин. А именно отношение родителей к нему и его поступку. Вот что мать скажет теперь? Она же так болела все время за этого подонка! И сейчас будет оправдывать? Будет жалеть?

— Ты с родителями Грушина общалась после всего этого?

— Они с нами общались, — скривилась женщина. — Его мать приходила. Хотела уговорить, чтобы мы за него вступились, потому что он от любви голову потерял. Паскуда! Еще совести хватило такое сказать! Видно вон, кто любит! — кивнула в сторону Дмитрия, который все еще говорил по телефону, немного отойдя.

— Почему ты никогда мне не верила? Мы же так много говорили обо всем, когда помирились... Ты же вроде и поняла... А потом что? Когда я приехала домой? Или ты притворялась, чтобы заманить меня? Руслан рассказал, что вы вместе ждали моего приезда! — посмотрела на мать.

— Нет. Нет, Катя, я верила, — перевела на нее взгляд. — Я услышала, почему ты сбежала. Но, вместе с тем, я поверила, что Руслан повзрослел и изменился. Мне всегда так жалко было его. Думала, что и он выводы сделал, поэтому... Да что уж говорить? Ошибка. Страшная ошибка, — тяжело вздохнула.

— Которая едва не стоила жизни мне. А еще под удар попал Дима. Материально только, хвала небесам. И чуть не попала под удар моя беременная подруга. А чем могло закончиться мое освобождение? Сколько людей могло погибнуть? Дима, Егор, ребята, которые помогали им... — не отводя глаз, проговорила Катя.

— Насколько я поняла, теперь Руслана ждет серьезное наказание? — уточнила мать.

— Если честно, в подробности не лезу. Дима все контролирует. Я ему доверяю. От ответственности этот негодяй точно не уйдет. Знаю только, что Грушину, скорее всего, еще и психиатрическая экспертиза светит.

Мать кивнула. А потом добавила:

— Хорошо, что у тебя есть Дима. Он очень хороший.

Вот с этим Катя была полностью согласна.

Глава 22

После обеда врач разрешил зайти в палату к отцу Кати. И хотя все немного боялись, что заставят его волноваться, но зашла все-таки она сама. Мать осталась в коридоре с Димой, который не отходил никуда и на мгновение. Кажется, даже врач как-то больше на него переместил свое внимание. Может, думал, что заплаканные женщины не в том состоянии, чтобы слышать его слова и понимать их суть? Дима же выглядел вполне собранным и адекватным. Да и интерес проявлял, не держался в стороне.

Дверь приоткрыла тихонько, заглянула в палату. Отец лежал, повернув голову к окну. Выглядел обессиленным. И бледный, как простыня на больничной койке. Катя зашла и закрыла за собой тихонько дверь. Постояла на пороге какое-то мгновение. Потом решилась сделать несколько шагов. Отец, видно, обратил внимание, что зашел кто-то свой, не медсестра или врач, потому что сразу же обернулся. И, казалось, что глазам не поверил! Нахмурил брови, голову пытался оторвать от подушки, но был слишком слаб для этого.

— Катя... — одними губами проговорил мужчина.

— Папа! — бросилась к нему.

— Катя... Ты здесь? — качнул головой, все еще ошарашено глядя на дочь.

— Здесь, — кивнула.

Отец легонько обхватил пальцами ее хрупкую руку, а Екатерина второй ладонью накрыла сверху руку отца. И слезы хлынули снова, хотя после того, как столько выплакала, разговаривая с матерью, не должно было бы остаться и слезинки.

— Нет-нет, девочка моя, не плачь, не стоит, — немного сильнее сжал ее руку отец. — Ты уже и так много плакала на своем веку. Теперь должна радоваться и быть счастливой. И, если и плакать, то тоже только от счастья, а никак не из-за меня, — тяжело дыша, говорил.

— Папа... Почему вы с мамой сразу не сказали Диме? — всхлипнула.

— Потому что мы понимаем, почему ты не хочешь с нами общаться больше. Правда понимаем. И мы не будем сердиться или осуждать. Если не захочешь и в дальнейшем, мы смиримся с твоим выбором, ты не должна себя заставлять. Просто будь счастлива. Мы очень перед тобой провинились, но мы любим тебя, Катюша! — сказал со слезами на глазах.