Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2

– Валяй, ― Стрелок был в черной футболке и фирменном шарфе клуба, который то и дело привлекал внимание девушки, во всяком случае, на него она смотрела чаще, чем в глаза Стрелку.

Но задать вопрос девушка так и не успела, потому что команды вышли на поле, и вскоре зазвучал гимн, люди стали вставать. Эта огромная масса людей, распевающая гимн во все горло, значительно лучше знающая самую главную песню страны, чем спортсмены, представляющие ее под разными знаменами, стоила того, чтобы пройти на стадион и примкнуть к ней хотя бы на некоторое время. И вообще, это единение, эта радость быть с другими ― возможно, именно они заставляют людей отвлечься от своих обыденных дел (которых у каждого из нас, согласитесь, не мало), потратить изрядную сумму денег (которых, наоборот, много не бывает) и провести пару часов жизни в такой разношерстной компании.

Маша тоже пела гимн. Пела негромко, едва различимо, но пела. Стрелок молчал, он смотрел на Машу. Он уже давно наблюдал за ее поведением во время матчей и поэтому прекрасно знал, что она всегда поет гимн. Но сейчас он как-то иначе на нее посмотрел. Ему не приходилось прежде встречать такого цельного человека, каким, по его мнению, была девушка. После того случая в автобусе он не питал иллюзии относительно ее внешней сдержанности. Его восхищало, как девушка, при всех ее сверкающих искрах, дымящих кострах, воюющих вихрях внутри, может внешне оставаться спокойной и идти к намеченной цели. Стрелка покоряла ее смелость, ее стойкость ― с таким человеком он без пререканий пошел бы в разведку. Такая девушка не бросит в беде, будет рядом до конца, если, конечно, посчитает нужным.

А теперь она стоит рядом и поет гимн. И уже сегодня может покинуть команду…

Когда гимн закончил греметь и были выполнены все необходимые ритуалы, прозвучал свисток. Игра началась.

Стрелок ждал обещанного вопроса, но Маша помнила свое обещание не мешать просмотру.

– Ну, и? ― не выдержал парень.

– Что?

– Где же вопрос?

– Ты же сказал молчать…

– Короче, ничего страшного, говори, ― смиловался он.

– Даже не знаю, как сказать… ― трибуны периодически взрывались, реагируя на острые моменты, и своим шумом не давали разговаривать. Поэтому Стрелок придвинулся ближе.

– Говори уже, как есть!

– Ты когда-то сказал, что я полудикая и полудомашняя. Так что значит последнее? Я бы не стала тебя торопить с ответом, если бы знала, что нам еще придется встретиться.

– Что за ерунду ты говоришь?! Куда ты можешь деться?

Маша только отвернулась, но промолчала.

– Это из-за игры команды?

– Да, но есть и еще другие обстоятельства. Так ты ответишь?

На лбу Стрелка появились такие привычки складки раздумий, и он ответил:

– Полудомашняя, потому что рядом с тобой себя всегда чувствуешь, как дома, где бы ни находился: в чужой квартире, в своей, но ставшей чужой, на стадионе, на улице, в автобусе, короче, ― везде.

– Спасибо, мне было важно это знать.

Девушка замолчала и отвернулась, пристально вглядываясь в поле и сжимая кулаки. Стрелок сначала тоже пытался следить за игрой, но не мог сосредоточиться. Ему хотелось столько всего сказать этой странной, немного сумасшедшей в своем стремлении помогать людям девушке, что даже футбол не мог отвлечь его от подобных мыслей.

– Я так и не поблагодарил тебя, ― в итоге сказал Маше Стрелок, наклонившись к ней поближе.

– За что?

– За все, разве этого мало?

– Кому как.

– А еще, чтоб ты знала, я не стал вмешиваться в эту вашу историю с Березиным не потому, или не только потому, что он футболист, а потому, что ты требовала объективности, а в моем случае этого не получалось. Объективность ― это безразличие, равнодушие, это когда фиолетово, по барабану…. Ты редкий человек, к которому все это почему-то не применяется.

– Из твоих уст звучит как комплимент! Не ожидала.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Что, например?

– Морду кому-нибудь набить, ― и тут же поправился, ― лицо, короче.

– Какой поворот событий! С чего такие изменения?

– Хочется для тебя что-нибудь сделать.

Стадион жил своей жизнью: окрашивался баннерами, разливался речевками, местами подтанцовывал, разминаясь, местами напряженно ждал. Непередаваемое ощущение.

– Скажи мне, что такое любовь?

– Сурово. Может, все-таки лицо кому-нибудь разукрасить?

– Ты же сам сказал… ― расплылась в лукавой улыбке Маша.

– Дай подумать… Трудный вопрос для того, кто никогда не влюблялся…

– Вот так признание!

– А у тебя талант заводить нужные темы в нужное время!

– И все же?

– Ты же в курсе, что я историк?

– Конечно.

– По мне, любовь ― это память.

– То есть, как?

– Это когда человека нет, а он все равно рядом. При этом неважно, как далеко его унесло, разделяет он эти чувства или нет…

Маша усмехнулась этому описанию. Больно уж его описание что-то ей напоминало.

– Ты спросила ― я ответил, ― что-то едва уловимое мелькнуло в глазах Стрелка.

Но тут внезапно стадион ахнул, вместе с ним впали в оцепенение и Маша с ее спутником. Соперники открыли счет.

Маша вопросительно-умоляюще посмотрела на Стрелка, тот взглядом попытался приободрить ее. Он стал следить за полем и делать комментарий для соседки.