Девушка на качелях

– Может. Кардиомиопатия, например. Вот недавно случай был – человек пил много, много работал. Потом раз, приступ – и ага…

– А-а… а от того, что человека сильно огорчили? Например, женщина узнала, что муж изменяет ей, и умерла – в один миг.

– Да все может быть… – усмехнулся Григорий. – Хотя, конечно, должны быть еще какие-то причины. То есть твоя женщина не просто так умерла, а у нее были и до того проблемы со здоровьем, о которых она, возможно, и не подозревала. А известие об измене стало последней каплей.

«Болела ли чем-то мама? Нет, вроде не жаловалась никогда на здоровье!»

Григорий вел машину в сторону их дома и рассуждал вслух:

– Ты сама подумай… Все друг другу изменяют. Что мужчины, что женщины. Если б каждый от измены умирал, от человечества ничего бы не осталось. Я тебя уверяю – психика человека очень мобильна и подвижна, мы в состоянии пережить самый тяжелый стресс…

– И что мне делать? Как узнать, отчего умерла моя мама?

Григорий присвистнул:

– О, вот ты о чем… Найди документы. В свидетельстве о смерти должна быть указана причина смерти. Диагноз.

– Да, точно! – вздрогнула Агния. – Свидетельство… Послушай, а почему ты к Инне приезжал? К той моей подруге – помнишь? Это далеко от нашего дома… А в нашем доме я тебя ни разу не видела на «Скорой». Или просто не обращала внимания…

– А я вообще не в своем районе работаю. Моя подстанция в другом месте.

– Почему? В нашей подстанции тебя не взяли?

– Агния, ни один нормальный врач не работает там, где живет! – засмеялся Григорий. – Тогда шагу не пройдешь – будут встречаться пациенты, приставать с расспросами: «Доктор, а какие таблетки посоветуете, доктор, а делать ли мне клизмы? Доктор, а вы мою жену не в ту больницу направили!»

Они уже подъезжали к дому.

– Спасибо, что подвез. Давай я лучше здесь выйду.

Григорий притормозил, не доезжая до арки.

Агния открыла дверь, уже опустила одну ногу вниз.

– Постой. Агния…

– Да? – Она обернулась.

– Я хочу тебе сказать одну вещь. Я думаю все время… о тебе.

* * *

Она улыбнулась, ничего не ответила и выскользнула из машины.

В темно-синих сумерках, разбавленных оранжевым светом фонарей, ее удаляющийся силуэт казался ненастоящим, мультяшным, диснеевским – так рисуют красоток, преувеличенно-изящных, с тонкой талией и гибкими, ломаными движениями.

Эта ее походка – неуловимое и завораживающее покачивание бедер, неподвижные плечи и легкие, танцующие шаги… Ничего вульгарного, но вместе с тем в красивой женской походке столько угрозы и вызова для слабого мужского сердца…

Агния сейчас шла не по асфальту, а по его, Григория Харитонова, сердцу, вбивая в него свои каблучки-гвозди.

Конечно, если включить мозг и попытаться оценить Агнию рассудком – не она одна такая раскрасавица. Григорий видел девушек и поэффектнее. Но ни в ком из них он давно не видел Тайны. Он знал женщин наизусть, он навидался всяких, в разных обстоятельствах, и как врач, и как мужчина… В них, во всех представительницах слабого пола, – никакой тайны для Григория уже не было. Нет, иногда, в первые мгновения знакомства с очередной феминой, вдруг вспыхивала надежда – о, вот она, женщина-тайна! Но потом, если удавалось пообщаться ближе, Григорий неизбежно разгадывал и ее. Как только он начинал понимать, почему женщина так говорит, так думает, так ведет себя, как только он угадывал ее темперамент, психотип, узнавал обстоятельства ее жизни – Григорий уже мог просчитать все дальнейшее развитие событий.

Харитонов с легкостью разгадывал женщин. Он знал наперед все их слова, все реакции. Мог предугадать тембр голоса: ласково-нежный, с придыханием – в те самые жаркие минуты и язвительно-презрительный, с вкраплениями горьких ноток, – в моменты расставания. Он мог всегда со стопроцентной точностью угадать, что они скажут ему в ответ на то или иное его замечание.

Он всегда чувствовал, лжет ему женщина в данный момент или нет. И почему она делает это. Причем не всегда эта ложь вызывала у Григория неприятие. Скорее – снисходительное сочувствие, понимание. Да, она лжет – потому что… и далее длинный список этих причин.

Он знал все об их, женских, недугах, он, как врач, видел женщин буквально насквозь – его пальцы привыкли осторожно вминаться в теплую кожу пациенток, ловя контуры их внутренних органов. Он столько раз слышал в ушах отчетливое биение их сердца и движение воздуха в их легких… Он понимал, почему они плачут, смеются, бьются в истерике, почему они – такие.

Они зависели от смены лун, от того, одиноки они или нет, от гормонов, от стресса, от общественного мнения, от воспитания, от мужа, от детей – от всего…

Они были слабы и сильны одновременно. Отвратительны и прекрасны. Они могли вызвать восхищение, отвращение, сочувствие… Да что угодно!

Но только не удивление.