Девушка на качелях

…Через полтора часа Агния уже звонила в дверь Свете.

– Привет, Агния. Заходи!

До этого момента Агния не представляла, как живет Света. И была поражена: маленькая однокомнатная квартирка в панельном доме, не просто маленькая, а даже крошечная какая-то, с низкими потолками, тонкими стенами. Дешевая мебель, бумажные простенькие обои, запах стирального порошка. Следов откровенной нищеты – как, например, в доме у Киры – не наблюдалось (ни вытертых до дыр ковров, ни ветхих стульев), но все в этой квартирке говорило о скудости средств хозяйки…

«А чего я ожидала? – подумала Агния, проходя вслед за Светой в комнату. – Она лишь помощница нотариуса, и только… Откуда у нее большие деньги?»

– Сюда, пожалуйста, – Света рукой указала на диван.

– Ты живешь одна? – присаживаясь, спросила Агния.

– Одна. Мама умерла пять лет назад. Очень болела, – быстро произнесла Света, села в кресло напротив. На Свете был короткий шелковый халат пестрой расцветки, тапочки с пушистыми помпонами, но эта игривость в одежде странно контрастировала с ее внешностью. Света – слишком худощавая, жилистая, с темной, желтоватой кожей – словно брела долго по безводной пустыне. В рабочей обстановке (женщина появлялась в нотариальной конторе в белой блузке, застегнутой до последней пуговицы, черной юбке, в плотных колготках – как требовал от своих сотрудниц Борис Николаевич) этой «провяленности», высушенности Светы Агния не замечала. Поэтому сейчас она с изумлением рассматривала ее ноги, обнаженные руки, ключицы…

Агния как будто в первый раз увидела Свету.

И это вскользь оброненное – «мама умерла пять лет назад»… И сколько ей, Свете? Всего лишь тридцать шесть.

– Что ты так смотришь на меня? – резко спросила Света.

– Я… я все время думаю… когда вижу тебя… Ты… была любовницей моего отца? – спросила Агния.

Света вытаращила глаза – и без того огромные, темные, подведенные резко черными тенями, уходящими к вискам. Глаза – это все, что напоминало о Нефертити, с которой когда-то сравнивали эту женщину.

– Да. Была! – выпалила Света. – А что? Ты меня осуждаешь? Ты об этом хотела поговорить? Ну так знай – я была любовницей твоего отца!

Агния помолчала.

– А почему ты спрашиваешь об этом? – нервно произнесла Света. – Почему, почему?

– Потому что он всех сделал несчастными, – мрачно, спокойно ответила Агния. – Всех женщин, которые были с ним рядом.

На лице Светы отразилось изумление, потом она вдруг расслабилась, закрыла глаза – и засмеялась с каким-то облегчением даже.

– Да, это так… Боже, как ты права! – Света открыла глаза, придвинулась ближе. – Агния! Как жаль, что мы не поговорили с тобой об этом раньше… Но мне казалось, Борис убьет меня, если я стану болтать о его тайнах… А ты сама все узнала, да? Сама?

– Нашла документы, – кивнула Агния. – Рылась в тайнике у отца.

– Ах, молодец, девчонка! – звонко, переливисто, истерично, так, что у Агнии заложило уши, снова засмеялась Света. – Ну да… Только так и можно узнать правду… Сам-то Борис никогда ни в чем не признается!

– Отец говорил, что мама умерла от сердечного приступа. Я подозревала, что это он довел ее… И хотела знать правду. Но я не думала, что все настолько… настолько ужасно. Никакого сердечного приступа не было, мама повесилась – из-за отца, я теперь знаю.

– Да, твоя мама повесилась из-за Бориса! – с исступленной радостью закивала Света. – Он ее довел! Но раз ты все знаешь… Зачем ты пришла ко мне?

– Я хочу знать подробности.

– Да. Да. Подробности! Точно. Я тебе все расскажу. Все, все! И мне плевать, что будет… Ты пьешь? У меня есть водка. Ну немножко, глоточек!

«С утра – водку?» – тяжело задумалась Агния.

– Ладно. Давай. Только рюмку, не больше.

– Отлично! Я знала, что ты мировецкая девчонка… Ух, как мы могли бы дружить все эти годы! – Света, сверкнув темно-желтыми коленями, бросилась на кухню, вернулась с передвижным столиком, на котором была бутылка водки, рюмки и кольцо краковской колбасы. – За нас.

Они чокнулись, выпили.

Света принялась ожесточенно пилить колбасу, произнесла сдавленным голосом:

– На вот, закусывай… кружочек… открой рот. Ам! Супер. Ты молодчина. Так вот… Твой папаша – кобель тот еще. Хотя это теперь не так называется. Знаешь как? – Света уставилась на Агнию огромными черными, лихорадочно блестящими глазами.

– Как?

– Он – альфа-самец. Да-да-да, так это называется – хочешь, почитай потом в Интернете, там много статей на эту тему. Я читала – все правда! Это термин из мира животных пришел. Вот, например, шимпанзе…

– Кто?

– Шимпанзе, обезьяны такие… Короче, стая обезьян. У них вожак, этот самый альфа-самец. Первый, значит. И все у него в подчинении. Все самки его, дети его, не дай бог кто против него выступит. Жрет первый, самое лучшее, остальным достаются объедки… Так вот, и мужики такие есть, в мире людей. Они должны быть первыми, они должны быть главными – хоть трава не расти! – неистово закричала Света. – И вот твой отец – такой. И с возрастом только хуже… Я ведь в дочки ему годилась, понимаешь? Я как ты – всего лишь на два года старше тебя!

– Зачем же ты связалась с ним?