Девушка, общавшаяся с Богами

Ночью Стэнну опять не спалось. Нет, конечно, он мог бы прочитать успокаивающее заклинание, либо заклинание быстрого сна, и спокойно уснуть. Но делать это ему не хотелось. Надо было разобраться в своём отношении к Нэйтасу, в том, что увидел он в воспоминаниях Селены.

А увидел он намного больше, чем хотела показать ему девушка. Нырнул так глубоко, что на какой-то миг сам оказался на месте идущего на смерть ради любимой парня, понял и прочувствовал все его переживания, даже те, на которые не обратила внимания в тот страшный миг Селена. И пришло озарение, внезапное, как всплеск молнии: никогда не пойдёт Нэйтас на подлость и не станет разрушать их семью, стремясь завоевать внимание Селены. Потому что её счастье для него намного важнее своего собственного.

От этого пронзительного ощущения чужого благородства даже слёзы выступили на глазах, и именно поэтому и прикрыл тогда Стэнн глаза рукой, не желая, чтобы увидела их Селена.

Стэнн встал, прошёлся по комнате, посмотрел на пустую постель. Ничего, ещё день-два, и Селена вернётся домой. И его одиночество закончится.

Снова сел на кровать, провёл рукой по сбившемуся в комок одеялу.

А ведь Нэйтас мудрее него. Не обижается на его ярость и ревность, не держит на него зла, потому что понимает его переживания, потому что чувствует себя виноватым в этой, так некстати на него свалившейся, любви. И уходя к Гэттору он действительно не испытывал страха, потому что был готов отдать жизнь за Селену, считая это наилучшим выходом для всех. А особенно — для безумно любящего её Начальника. Нэйтас готов был пожертвовать собой не только ради счастья Селены, но и ради его спокойствия.

И на фоне этого благородства безродного студента дикая ревность принца выглядела не просто забавно — уродливо.

Стэнн вздохнул: теперь он понимает, чем так привлёк любимую этот неумелый маг. Она сразу разглядела в Нэйтасе то, что сейчас с таким трудом увидел он: внутреннюю целостность, благородство, готовность к самопожертвованию. И Селена права: он смешон в своей ревности. Смешон и глуп. И пора это уже признать.

Лёг, не укрываясь, давая прохладному ночному ветерку, задувающему в окно, возможность добраться до его обнажённого тела. Лёгкие воздушные струи ласково погладили разгорячённую кожу, коснулись лица. Стэнн закинул руки за голову, посмотрел на тёмное небо.

Прав прадедушка, называя его упрямым и глупым мальчишкой. Прав. Пора взрослеть. И умнеть. И научиться, наконец, отличать друзей от врагов. Нэйтас может стать Селене великолепным другом: преданным, верным, надёжным. А ей сейчас очень нужен такой друг. И не надо её лишать этой дружбы. Незачем. Пусть общаются.

Стэнн вдруг улыбнулся: надо же, какие странные мысли приходят в его голову. Правильные мысли. Наконец-то — правильные.

И почувствовал, что, оказывается, очень хочет спать. Ещё раз улыбнулся, натянул одеяло и закрыл глаза: не проспать бы на утренний обход Мэрраса.

Селена

Дождь шёл всю ночь и всё утро следующего дня и закончился ближе к обеду. Поэтому в сад мы вышли перед самым ужином: Стэнн всё ждал, когда дорожки подсохнут. После дождя пахло прелыми листьями и мокрой землёй. Воздух был свежим и прохладным, и Стэнн, надев на меня плащ, ещё и плед сверху накинул, чтоб уж точно не озябла. Я посмеивалась над его опекой, но мне было очень приятно чувствовать его заботу.

Мы сели на лавочку, предварительно насухо высушенную моим заботливым мужчиной, и любимый укутал меня пледом, а потом вдруг сказал:

— Неправильно мы сели. Не так надо.

И усадил меня к себе на колени, обнял крепко, уткнулся лицом в волосы и глухо сказал:

— Как я по тебе соскучился.

Я только сильнее прижалась к нему. Мы посидели молча, наслаждаясь своим уединением, потом Стэнн ласково поцеловал меня и весело сказал:

— А теперь давай спрашивай. У тебя наверняка уйма вопросов на языке вертится.

Я рассмеялась:

— Как хорошо ты меня знаешь.

— Да что тут знать. Я удивлён, что ты меня сразу, как очнулась, пытать не начала.

— Понимаешь, — удивлённо призналась я, — а мне раньше и не хотелось вопросы задавать. Я вообще всё произошедшее словно забыла. Будто ничего и не было.

Стэнн кивнул:

— Лорд Мэррас очень этому радовался. Говорил, что так ты оберегаешь свою психику и помогаешь ей восстанавливаться. Но сегодня он сказал, что ты в норме, и предупредил, чтобы я готовился к допросу с пристрастием.

Я хмыкнула:

— Не знаешь ты, что такое допрос с пристрастием. С этим — к Гэттору, пожалуйста, не ко мне.

И поинтересовалась:

— Кстати, как он поживает? Вы его, наконец-то, поймали, или он опять сбежал?

— Если бы он сбежал, мы бы себя совсем уважать перестали, — хмуро ответил Стэнн. — Полиция двух миров его задерживала. Чуть весь замок по кирпичику не разнесли.

— Значит, это всё-таки был замок, — констатировала я.

— Да. В вашем мире. Старинный замок где-то в горах.

— Стэнн! — воскликнула я. — Пожалуйста, не говори мне больше про горы! Никогда!

— Хорошо, — улыбнулся любимый. — Не буду.

Мы помолчали, и я спросила:

— Ну, и что вы с ним сделали?

— Да ничего особенного. В тюрьму посадили. Пожизненно.