Девушка по имени Каламити (ЛП)

Я выхватила свой нож из ножен и метнула в него. Он шагнул в сторону и увернулся от удара с довольным видом. Я поискала, чем бы еще швырнуть, но там не было ничего, кроме маленькой палки. И я не хотела выглядеть настолько жалкой.

— Мне нужно учиться! Особенно если ты будешь моим сопровождающим. Кто знает, что со мной случится?

Он прищурился.

— Я позволил чему-нибудь случиться с тобой? Тебя изнасиловали? Убили? Я не думаю, что тебя даже поцарапали.

— У меня синяк на копчике после того, как меня стащили с кровати этим утром, и мое запястье болит от того, что Неприкасаемый выкрутил его, когда я пыталась отбиться от него в одиночку. Так что да, я бы сказала, ты позволил чему-то случиться со мной.

Когда он ничего не сказал, я добавила:

— Ты в долгу передо мной после того, как из-за тебя меня чуть не убили.

— Я тебе ничего не должен, — прорычал он, и я поняла, что это было неправильно сказано.

Я попробовала снова.

— Мне не нужно было бы, чтобы ты спасал меня все время, если бы ты просто научил меня некоторым вещам.

На мгновение он замер, его лицо было непроницаемым. Когда я подумала, что он снова откажется, он схватил нож с земли.

— Твой бросок был неловким, — сказал он, передавая его мне.

— Ты можешь бросить его либо за рукоятку, либо за лезвие. Ты можешь бросить за его рукоятку.

Мои надежды возросли, когда я поняла, что он сдается.

— Обхвати нож рукой и прижми большой палец к основанию.

Я сделала, как он сказал.

— Вот так? — спросила я.

Он поправил мою хватку, и я заметила засыхающую кровь на его руках. Как я оказалась здесь? В пустыне, пока кровавый убийца учил меня метать нож?

— Прийми расслабленную позу и представь, что нож вонзается в дерево. Попробуй.

Я сделала, как он мне сказал, и метнула нож. Он отскочил от дерева и упал на землю.

— Ты согнула запястье, — сказал он, направляясь за ножом.

— Нет, я этого не делала, — ответила я, моя кровь еще не остыла после инцидента.

И меня переполняло разочарование от того, что я была в восторге, что он научит меня. Из-за него меня чуть не убили, и все же он был необходим для того, чтобы я добралась до Ундали.

— Ты хочешь, чтобы я научил тебя? — рявкнул он, и я кивнула головой.

— Тогда перестань быть соплячкой и послушай меня, — прорычал он.

Он заставил меня попрактиковаться в этом несколько раз, и когда нож воткнулся в дерево, возбуждение расцвело у меня в животе. Возможно, я смогла бы узнать достаточно от ассасина, чтобы путешествовать в одиночку, если он снова решит использовать меня в качестве приманки.

Я обошла мертвых Неприкасаемых, стараясь даже не прикасаться к их одетым в белое телам.

— Где живут эти Неприкасаемые? — спросила я, садясь на Галланта.

— Они рейдеры. Они не селятся где-то конкретно.

Когда мы снова отправились в путь, я обыскала местность, больше не доверяя Уэстону. Хотя, я не думала, что когда-либо могла почувствовать что-то на таком расстоянии, как он. Я спросила его, как он мог почувствовать, но он только бросил на меня взгляд, который говорил: Ты меня раздражаешь.

Моя рубашка из Сильвана была вся в крови и пыли, но я не стала ее менять. Было бы слишком жарко, чтобы надеть что-то другое. Мои мысли продолжали возвращаться к тому, что произошло, и это заставляло мою кожу вспыхивать гневным жаром каждый раз, когда я думала об этом.

— Никогда больше так не делай, — сказала я.

Он взглянул на меня, но не дал мне ни грамма уверенности. Мысль о том, что быть с ним может быть опаснее, чем быть одной, пришла мне в голову.

Когда он недоверчиво усмехнулся, я знала, что он мог читать мои мысли.

* * *

Мы довольно долго брели по пыльным тропинкам. Я слышала о пустыне, но никогда не думала, что увижу ее. Она была утомительной из-за пыли и песка, и я никогда не хотела бы здесь останавливаться.

Хотя, я была в восторге, когда мы проходили мимо стен оранжевого каньона. На каменных стенах двигались картинки, изображающие людей, стреляющих из лука, танцующих, рожающих детей и множество других разных сцен.

Красота этого заставила меня забыть о многих моих проблемах. Фотографии выглядели достаточно реальными, чтобы я поверила, что они происходят наяву, если бы не слишком яркие цвета и сцены, рассеивающиеся, когда их сменяют другие.

— Что это? — я спросила Уэстона, когда сцена с танцами превратилась в рожающую женщину, пот стекал по ее лицу, а ее стон боли достиг моих ушей.

— Картина появляется на стене, когда умирает член племени. То, как они умерли, — это то, что они делают на стене.

— Как ты умираешь, танцуя? — спросила я с широко раскрытыми глазами.

Теперь мне тоже пришлось бы беспокоиться о танцах?

Эта чертова старая гадалка.