Девушка по имени Каламити

Уэстон уложил последнего мужчину позади себя ударом локтя в его одетое в белое лицо, а затем нанес удар по шее, когда тот оборачивался. Между нами лежали семеро мужчин. Кровь, казалось, стала новой почвой. Я стояла на пыльной дорожке в полном оцепенении. Слишком много эмоций смешалось вместе и создало ощущение бла-бла, как при смешивании слишком большого количества цветов краски.

Я много мгновений стояла неподвижно, глядя на сцену. Я никогда раньше не видела, как кого-то убивают на моих глазах, и всего за день я увидела слишком много. В Алжире были повешения, но я никогда на них не ходила.

Меня затошнило, но когда я посмотрела на Уэстона, тошнота улетучилась вместе с легким ветерком. Он наблюдал за мной, как бы оценивая мое здравомыслие. И самой сильной эмоцией, вернувшейся ко мне, было бешеное биение сердца, покраснение кожи, всепоглощающая ярость.

Я нащупала нож у себя на бедре и метнула его в него со всем мастерством, которому он меня научил. Он пролетел по воздуху и вонзился в его бицепс. Он едва вздрогнул, когда вытащил его одним рывком и бросил на землю, его глаза были темно-зеленой бурей.

– Я ненавижу тебя, - злобно прорычала я.

Он подошел ко мне короткими, крадущимися шагами, пока нас не разделяли всего несколько дюймов. 

– Хорошо, тогда мы наконец-то в правильных отношениях.

Мой взгляд был прикован от его лица к крови, стекающей по его руке из раны, которую я нанесла.

У меня перехватило дыхание, когда все, что я увидела, был тонкий шрам.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ПЕЧАЛЬНЫЕ ИСТИНЫ

 

Я обдумывала идею уйти и позаботиться о себе снова и снова. Как я могла жить в этом жестоком мире и никогда не знала, как защитить себя? Я не сомневалась, что если бы я не была с Уэстоном, я бы не зашла так далеко. Не важно, насколько сильно меня разозлила эта доля правды, я не могла отрицать, что это была правда.

Я была между молотом и наковальней. Я была так зла, что он использовал меня так, как использовал, но мысль о том, чтобы остаться одной, выворачивала наизнанку. Мне нужно было быть сильнее, если я хотела добиться успеха в этом мире.

У меня были другие волосы. Моя одежда была другой. Но теперь я была слабой девушкой с фермы из Алжира. И я больше не хотела быть ею.

Уэстон, возможно, был загадочным человеком без совести, но эти Неприкасаемые, несомненно, были хуже. Он не причинил мне физической боли и не пытался изнасиловать. И это было то, что заставило меня решить остаться. Это, и желание научиться защищать себя.

Мы не сказали друг другу ни слова до конца поездки. Прошел час, прежде чем дрожь в моих руках исчезла; в основном это было из-за сильного гнева, кипящего в моих венах.

– Сделай еще раз то, что ты со мной сделал, и я убью тебя во сне, - сказала я ему.

Он бросил на меня равнодушный взгляд, когда сидел напротив костра, который показал мне, насколько он был обеспокоен этой конкретной угрозой. Он не был. Когда бушующий ад в моем сознании рассеялся, я кое-что поняла.

Он мог двигаться в мгновение ока и мог легко увернуться от моего ножа.

Он позволил мне ударить его ножом.

Должно быть, это был его странный способ загладить вину. Возможно, он был психопатом-убийцей, но теперь я знала, что он тоже это знал. Я поймала его взгляд над огнем, свидетельствующий о его вмешательстве в моей голове.

– Держись подальше от моей головы, - вздохнула я, по-настоящему раздраженная отсутствием уединения. 

– Я думала, ты предпочел бы терпеть пытки, чем слушать мои мысли?

– Их трудно игнорировать, когда ты кричишь о них на весь мир.

– Откуда я должна знать, насколько громки мои мысли, когда слышать их ненормально? Это у тебя проблема. Сдерживай свои жуткие порывы слушать, - сказала я, но не услышала ответа. 

– Чему ты учишь меня сегодня вечером? – я продолжила. 

Я почувствовала протест в воздухе, поэтому встала и вытащила свой нож.

 – Скажи что-нибудь о том, что не соглашаешься учить меня, и я ударю тебя снова.

На мгновение он замолчал. Слишком неподвижно, чтобы я осознала, что переступила черту. Возникло размытое пятно, и мой собственный нож был прижат к моему горлу сзади. Холод стали заставил меня содрогнуться.

– Пригрози мне еще раз, и ты не пожалеешь об этом. Мы оба знаем, что я позволил твоему ножу ударить меня. Я обещаю тебе, я не позволю этому случиться снова, - прорычал он. 

– А теперь попробуй уйти от меня.

Я моргнула. 

– Что?

– Твой первый урок прямо сейчас. Постарайся сбежать.

У моего горла все еще был нож, и я понятия не имела, с чего начать. 

– Я не знаю как, - призналась я.

Он вздохнул. 

– Откинься всем своим весом назад, схвати меня за запястье, держащее нож, и оттолкни его. Это даст тебе немного места, чтобы запрокинуть голову и боднуть меня. Теперь ты можешь взять другую руку и ударить ею меня в пах. Это лучшее место для удара мужчины, но поскольку я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, вместо этого ты можешь ударить меня локтем в живот. Теперь я ошеломлен, и ты можешь бежать. И ты будешь бежать быстро, потому что у тебя практически нет шансов, если я поймаю тебя снова. Я бы не стал терять бдительность.