Девушка по имени Москва

— Первое правило счастливого человека: если вы не получаете удовольствие, работая на кого-то, начинайте работать над собой, это гораздо перспективнее и приятнее. Не забывайте, что всякое недовольство — это нехватка удовольствий.

Кирилл широко улыбнулся. Мефодий уже знал, что за такой улыбкой последует смех. Он невербально улыбнулся в ответ.

— К Яге, к ноге! — рассмеялся Кирилл. — Ладно, читаем дальше. Вот тебе, поэту:

Парк. Ветер стих. Листья — стихи. Осень — проза жизни. Погода была такая серая, что все время хотелось спать, с тобой, на ярких простынях.

„Вроде бы это уже было, — показалось Кириллу. — На орбиту вышли, по кругу пошли“.

* * *

Хочется в поезд, ехать далеко, взять несколько романов и найти для себя выход из той жизни (Ж), в которую сейчас я умудрилась вляпаться. Подсказок много, а во что ты успела, вляпалась? пока меня не было. В какую жизнь (Ж):))) Только она почему-то никак не хочет двигаться в нужном мне направлении:)))) Упирается:)))) еще бы, столько времени сидеть в тылу. В жопе? Или же в полном дерьме?

— Так этой, наверное, было прописано такое лечение. Причем сидячий режим, — пошутил Мефодий.

— Я понимаю, что время лечит, и задницу можно просто-напросто отсидеть. Но время, хоть и не деньги, жалко не меньше, потому что его нельзя заработать.

— Ты идешь вразрез закону капитализма: Время — деньги.

— Да, я против. Время — не деньги, его нельзя заработать.

— Это ее и беспокоит. Сможет ли она оплатить свое лечение, — продолжал иронизировать Мефодий.

— Сможет. Время, по сути, это ваучер. Не тот, что выдавал людям чубатый дядька, толком не объяснив, что это и как с этим жить, — я про ваучер номиналом в жизнь, данный судьбой. Выдали тебе, а как ты с ним поступишь, уже решать тебе. Положишь в банк, купишь на него акции или продашь тут же за десятку, а червонец пропьешь. Все, свободен. Питайся святым духом, — сделал театральный жест, вскинув руки к небу, Кирилл.

— Почему прописывают только время? Неужели нет больше никаких новых лекарств?

— Побочных эффектов меньше. Я бы сказал — один, — включил свой иронизатор Кирилл.

— Знаю. У времени, как у любого лекарства, один побочный эффект — привыкание, — процитировал как на духу Мефодий.

— Да-да. Только ты привыкнешь — а оно кончилось. Но как выстрадано? Чистосердечно. Обычно какой-то розовый насморк, а здесь… прямым текстом — сижу в Жо… Большинство же у нас — присяжные. Присели где-то как-то и сидят, вердикты выносят. Судьи хреновы. Законы на ходу сочиняют. Больше всего не люблю таких. — Кирилл поморщился так, что несколько складок на его лице согласились с этими словами. — Налицо конфликт прошлой жизни и настоящей. Что скажет защита?

— Второе правило счастливого человека: конфликт прошлого и настоящего заключается в том, что сейчас у тебя все есть, но ты узнаешь об этом позже.

— Вызубрил?

— Яга помогла.

— А вот это послушай: „Москва — это прекрасная женщина, которую всем хочется покорить. Многие создают базовый лагерь в Питере, чтобы сделать решающий бросок к вершине, они ждут погоды. Они не знают, что в Питере с погодой плохо. Всегда. Но есть белые ночи. Только они помогают пережить черные дни. А это значит, что его непогода начинает им нравиться“. — Какое это полушарие?

— Ты меня за кого принимаешь? Восточное, то есть правое. Мы же уже обсуждали.

— Странно, полушарие правое, а бесправия больше всего. И ход мыслей замечательный. Может, тебя надо было туда отправить, чтобы ты со своей Матильдой разобрался. Съездил бы, глядишь, начнешь мыслить образно.

— Неудачная шутка.

— Удачная, просто несмешная. А что ты там рисуешь?

— Я записываю, а не рисую.

— А что так плохо с почерком?

— Так левой. Развиваю образное мышление. Это упражнение такое.

— Давай в зале упражняться, мы же здесь работаем, — посмотрел Кирилл на свою левую руку, которая могла писать не хуже правой.

— Я, между прочим, записываю твои цитаты.

— Чувствую себя Сократом с учениками. Ты теперь все левой делаешь? Может, из-за этого у нас ничего не выходит?

— А как тебе вот это?