Девушка полночи

Сегодняшняя ночь выдалась тяжелой. У одной из пациенток случился приступ, а врача не было. Когда Эльжбета уходила с работы, женщина находилась в коме. Но стоило многодетной матери вернуться домой и увидеть всех своих девочек, надевших фартучки и готовых к кухонным подвигам, она наполнилась новой энергией. Дочери, пока ее не было, занялись праздничными приготовлениями. Заставили мужчин раздвинуть большой стол, а потом отправили их за елкой и мелкими покупками.

Эльжбету усадили на стул. Самая младшая, Лилька, сняла ей туфли. Моника, словно генерал, командовала женской армией.

– Ты, мама, будешь сидеть сейчас, как королева, и не вздумай пошевелить хотя бы пальцем. Только отдавай команды, что нужно сделать. – Старшая дочь улыбнулась. – Потом ты пойдешь отдохнуть, вздремнуть, а когда встанешь – все будет готово.

Так и было. Эльжбете осталось только расставить фарфоровый сервиз из своего приданого. Под скатерть она положила немного сена, в центре – облатки и металлические салфетницы. Из комнаты девочек доносился радостный писк. Там наряжались для семейной фотографии. Каждый год в сочельник Мазуркевичи фотографировались все вместе. Фотографии Эльжбета помещала в специальный альбом. Потом, рассматривая иногда снимки в этом альбоме, многодетная мать растроганно плакала от счастья.

Она выглянула в окно. Небо по-прежнему было затянуто тучами. Снега – кот наплакал. Хозяйка дома решила, что минут через пятнадцать можно садиться за стол. Муж еще упаковывал мешок с подарками и готовил костюм Деда Мороза. Она гладила его пару дней назад, штопала расползающиеся от времени швы, опять надставила костюм на боках лоскутами флага, потому что по формам они с мужем приближались друг к другу. Вшитых вставок было уже по четыре с каждой стороны. Первоисточник помнил еще рождение их первенца, Пшемека, их гордости и надежды. Никто не ожидал, но сын поступил в престижную мореходную школу. Мать мечтала о том, что он станет инженером. Первым мужчиной с высшим образованием в их семье. Костюм Деда Мороза она сшила из старой шторы, опушку сделала из ваты. Шапку обшила своим песцом, который когда-то был в моде. Старшие дети уже знали, кто на самом деле покупает им рождественские подарки, но Эдвард все равно устраивал представление для маленьких и после торжественного ужина тихонько выходил на лестничную площадку, возле лифта переодевался в свой костюм, и потом поочередно каждый из детей доказывал, что заслужил подарок хорошей учебой, послушанием и прилежанием. Он изображал грозного Деда Мороза, пугал ремнем. Всегда было очень смешно. Эльжбета ценила любовь мужа к традициям. Может быть, благодаря им они так хорошо жили все эти годы.

– Эдвард! – Она трижды постучала перед тем, как нажать на ручку двери. Ему бы не понравилось, если кто-то из детей испортил им сюрприз. Все они жили на семидесяти квадратных метрах в самом длинном зигзагообразном доме на улице Защитников Побережья, 6а. В таких условиях непросто было сохранить что-либо в секрете. Им повезло, что они получили такую большую квартиру, хотя, по совести, требовалась в два раза большая. Их заявление лежало в управе уже много лет. Сначала им говорили, что они одни из первых на очереди, потом же, в результате многих политических событий и пертурбаций, очередность изменилась. Эдвард был одним из немногих работников верфи, отказавшихся записаться в «Солидарность». К политике у него было стойкое отвращение. Сейчас, правда, он немного сожалел об этом, потому что на получение новой квартиры не было больше никаких шансов. Деятели КОСа[5] и «Солидарности» передвинулись на первые места в очереди на жилье. Фамилия Мазуркевичей же опустилась в самый низ списка. Тогда Эдвард в знак протеста уволился с верфи и стал дальнобойщиком в частной фирме. Ездил в основном за границу, это лучше оплачивалось.

– Открыто! – крикнул он, громко сопя.

Эльжбета вошла и тут же покраснела от восторга. Несмотря на то что ее муж постарел и поправился почти так же, как и она, все равно он был для нее тем самым красавцем, с которым она познакомилась на пляже в Стогах. Сейчас на нем были новый пуловер в ромбы и новая рубашка в клетку. По его мнению, выходной наряд. Он обнял ее.

– Что такое, Элюня? – Эдвард чмокнул ее в начесанные волосы. Когда она подняла голову, он увидел ее слезящиеся глаза. – Опять плачешь?

– Бог был так милостив к нам. Я очень боюсь, как бы чего не случилось.

– А что может случиться? – Он махнул рукой и вынул из шкафа мешок с подарками. – Лучше помоги мне сложить все это.