Девушка с черным котом

— Они могут предопределить твой выбор.

* * *

Двумя часами позже Айрин дремала в саду, в тени, под раскидистым деревом — Таенн счел, что ей нужно отдохнуть после беспокойной ночи, и предложил поспать до обеда. Потом можно перекусить и сходить на пляж. А еще лучше — можно пообедать прямо на набережной. Айрин, чувствовавшая себя усталой и разбитой, тут же согласилась. Таенн сходил на второй этаж, принес ей матрас, подушку, и легкое покрывало.

— Спи, а я пока в доме побуду, — предложил он. — Телевизор посмотрю, и всё такое. Признаться, я тоже слегка подустал.

— Хорошо, — кивнула Айрин. — Только ты меня разбуди, ладно?

— Разбужу, — улыбнулся Таенн. — А может, и сама проснешься.

— Это вряд ли.

…В доме Таенн сначала полчаса просидел на кухне, попивая кофе — он хотел убедиться в том, что девушка уснула. Потом встал, тяжело вздохнул, почти минуту простоял у стола. Произнес негромко:

— Гуард, ты со мной? Если да, то пойдем.

Шилд, всё это время сидевший на столешнице рядом с мойкой, тут же спрыгнул на пол, и направился к лестнице.

— Это правильно, — одобрил Таенн. — Ты должен охранять дом. Даже от меня.

На втором этаже Таенн помедлил, думая, в какую комнату войти, потом решительно повернул к первой двери.

Он всё еще тешил себя слабой надеждой, что ошибся. Ну не могло этого быть! Никак не могло! Да, Айрин очень необычна, даже для Берега, но чтобы до такой степени? И как, скажите на милость хоть кто-нибудь, как эти трое могут быть связаны?!

Никакой ошибки не было. Таенн остановился рядом с кроватью, покачал головой. Не узнать — невозможно. Даже не смотря на гибернейт, не смотря на выглядящую вынужденной и неестественной позу. Не смотря на то, что фигура, лежащая на кровати, действительно сейчас выглядела, как стеклянная статуя. Эти рыжие волосы, это ну очень характерное лицо, эти руки, с тонкими запястьями… не было, никогда не было в их окружении никакой Айрин, уже кому, как ни ему, это знать!

Одно, безусловно, радует — живы. По сей день живы. Когда всё дальше и дальше стали расходиться их пути, когда они с головой ушли в работу — он ведь переживал. Работал, старел, учил — но нет-нет, да вспоминал всю их команду, и то лихое время, когда они, пусть и не очень долго, дружили крепко, общались много, и думали, что никогда не разойдутся.

Когда вся эта дрянь началась, с реорганизацией, с оптимизацией, с перестановкой приоритетов, с изменением работы Контроля, когда они восстали всей семьей против Службы … Таенн зажмурился. Ведь и тогда он переживал. Потому что у них тоже всё стало плохо, потому что про них то одно известие приходило, то второе, то третье. Смотрел в сводках, читал — погибли. Потом — сообщение ложно, идет доследование. Живы. И каждый раз камень, лежащий на душе, сваливался куда-то. Живы. Слава всему сущему, живы.

А потом… потом настал тот злосчастный день, когда он сам не выдержал. Да любой бы не выдержал — сколько тогда подобных ему, смертельно уставших, истончившихся до почти вот такой же полупрозрачности, не выдерживали!.. Страшно подумать. И он… когда он осознал, что стоит на той самой дороге, под той самой сосной… он ведь стоял тогда, и плакал, хорошо, что никто не видел. Некому его было видеть. Отплакал, вытер насухо глаза, и пошел вниз — все и всегда идут вниз — в город. Осваиваться. Ну и освоился. Вроде бы неплохо. Даже получше, чем некоторые.

Когда это было? Первую сотню лет он считал. Потом бросил, надоело. Но поскольку и он сам, и такие, как он, попадали в Мир Берега с сохранившейся памятью, он всё-таки нет-нет, да вспоминал обо всех, оставленных там, в мире живых. И продолжал переживать за них. И даже встречал кое-кого иногда, искренне печалясь, что вот еще одному старому другу подошло время покидать этот мир. Его не помнили — ну, только свои, такие же. Он помнил. Решил когда-то для себя: раз уж я здесь, буду стараться помнить за всех. Помнить и любить.

Но чтобы вот так?

Как такое вообще возможно?

Не было в их окружении такой женщины, как Айрин, да еще с принадлежностью к временному пласту самого начала второго уровня развития обитаемых миров, с этими их чайниками, кофейниками, плитами, и дурацкими выключателями, которые еще и током могут ударить. Там все были из более высоких миров. Или что-то произошло за время его отсутствия, причем что-то такое… такое… вообще непонятно, какое. И ведь придется как-то выяснять, с тоской подумал Таенн, потому что чутье подсказывает, что ситуация, как любят говорить в Официальной службе, нештатная — в своем чутье Таенн не сомневался.

Ладно.

Если нужно решать, значит, будем решать.

— Трансфигураторы Биголя, — произнес он едва слышно. — Пару подушек и пару одеял, пожалуйста. Оплата — два часа эстетического наслаждения, получены вчера на концерте Скалолазов. Эй, Полосатый, побыстрее можно?

— Тебе какие подушки, Таенн? — поинтересовался голос, звучавший, кажется, со всех сторон. — И одеяла какие?

— Подушки средней жесткости, одеяла тонкие. Что, интересно, для кого?

— Я уже понял, что для спящих, — голос хмыкнул. — Знакомых встретил?