Девушка с характером

Она спокойно его выслушала и с удивлением покачала головой, сказав, что не понимает, о чем речь. Она не знает этого человека, и если он действительно заходил в ее спальню, надеется, что он ничего не украл. Спросила, сообщили ли об этом Марии Йордан.

– Конечно сообщили, – ответил Пауль. – Но оказалось, что и она не знает. Вот только… у меня вопрос…

Она смотрела на него во все глаза. Сверкающие черные глаза. Ему казалось, он видит в них свое отражение.

– Скажи, – потребовала она. – Выговорись, Пауль. Я же чувствую, тебя это гнетет.

Он сделал долгий глубокий вздох и смущенно улыбнулся.

– Я вспомнил, как ты говорила тогда в Нижнем городе о подруге. Ты помнишь? В тот день, когда мы встретились у пивной «Под зеленой кроной».

– Как я могла забыть? – улыбнулась она. – Ты спас меня от того типа. А потом проводил до ворот Святого Якова…

– Мне так безумно хотелось поцеловать тебя на прощание, Мари…

Они несколько мгновений смотрели друг на друга, вспоминая ту первую встречу, в обоих пробудившую томление.

– Глупо с моей стороны. – Он покачал головой. – Но я думал, этот мужчина, возможно, какой-то знакомый твоей подруги.

– Ах, вот в чем дело! – воскликнула она и хитро взглянула на него. – Ты думал, ко мне тайно пришел тот, к кому я тогда ходила в Нижний город? Ты это предполагал, не так ли? Ты подумал – у кухарки любовь в Нижнем городе?

Он попробовал все отрицать, но так вяло и неискренне, что в конце концов во всем признался. Да, он так тогда и решил и ужасно разозлился, поскольку считал, что она заслуживает лучшего, чем какой-нибудь босяк или сомнительные приключения.

– Ты ревновал, – хихикнула она.

– Ну да, что тут скажешь. Признаю!

– О, это так мило, дорогой!

– Не смей надо мной потешаться!

И она засмеялась, а потом взяла его руки и приложила к своим щекам.

– Тогда тебе придется выслушать мое признание, дорогой. Но не пугайся. Твоя Мари прожженная лгунья, потому что нет никакой подруги в Нижнем городе.

Что ж, он с самого начала знал, он видел ее насквозь. И пусть она не мнит себя аферисткой, это, к счастью, совершенно не так.

– Я и не собиралась обучаться этому искусству, – призналась она. – На что и с твоей стороны рассчитываю, мой дорогой.

Он заверил ее, что с детства был никуда не годным обманщиком. Но понять, что же она делала в Нижнем городе, все равно хотел бы.

– Ах, Пауль, – вздохнула она. – Разве тебе не известно? Над пивной когда-то жила моя мать. Я случайно это выяснила и хотела узнать побольше.

Нет, он не знал. Но, конечно, мог бы и догадаться. Ведь отец говорил, что Луиза Хофгартнер и Якоб Буркард жили в Аугсбурге. То есть там, над «Кроной» и была их квартира.

– Этот дом даже, наверное, принадлежит нам. Отец купил те дома в Нижнем городе.

Она ошеломленно посмотрела на него. Иоганн Мельцер приобрел этот дом. Зачем? Может, думал, что чертежи спрятаны где-нибудь в стене или полу?

– Ты уверен, что он купил именно этот дом, Пауль?

Нахмурив лоб, он задумался. Отец ведь недавно рассказал, что планировал купить несколько домов, снести их и построить там склад или контору.

– Я тогда сдавал выпускные экзамены в школе. Погоди, договоры купли-продажи у него здесь, в кабинете. Вон в тех папках, наверху…

Мари взглянула на стопку серых папок на полке за письменным столом и попросила Пауля не рыться в отцовских документах. Можно ведь просто спросить. Хотя бы затем, чтобы вернуть то, что осталось от ее матери – мраморный бюст и изделия из дерева, которые старая фрау Дойбель хранила в своей комнате. Но Пауль уже просматривал папки, пытаясь понять, каким образом они упорядочены, упомянув, что он теперь практически во всем является партнером отца, несколько недель руководил фабрикой в одиночку, сам принимал решения и теперь ему полагается все знать о недвижимости семьи. В первую очередь о той, которая касается его будущей жены.

– Должно быть, это оно…

Он потянулся и отделил на полке стопку папок, осторожно вынул их одной рукой, собираясь положить на стол.

– Мари, отодвинь-ка графин. Мы это сейчас ап… ап… чхи!

Всему виной была пыль. Пауль еще пытался удержать папки, но тщетно. Черные папки разлетелись, подобно вороньей стае, из некоторых высыпались листы бумаги, другие, завязанные лентой, хлопнулись об стол. Мари отпрянула, но прекрасный хрустальный графин с водой принял удар на себя и разлетелся на тысячи осколков.

– Ах, ты, – чертыхнулся Пауль.

– Чудесное вознаграждение, – прошептала Мари.

Именно в этот момент в дверь постучали.

– Пауль? Мари? Пожалуйста, ужинать. Отец очень сердится.

Алисия из деликатности не вошла в комнату. Чем бы эти двое ни занимались, она не желала играть роль хранительницы нравов, ее сын, в конце концов, взрослый человек и знает, что делает.

– Мы сейчас, мама.

Они посмотрели друг на друга, как двое нашкодивших детей. Теперь, чтобы привести бумаги в порядок, понадобится целый день. Не говоря уже о том, что некоторые промокли и были засыпаны битым стеклом.

– Хороший письменный стол, Пауль. Теперь вода протечет в ящики.